Потом Скайларк сказала неторопливым, спокойным тоном:
— Грифон-1-2, Грифон-1-1. Предлагаю разделиться до посадки.
Санберн отвечал точно так же неторопливо, на официальный манер, но при этом ничуть не задумавшись над ответом:
— Грифон-1-1, Грифон-1-2. Ясно вас слышу. Не подтверждаю.
И это были единственные слова, которые понадобились Санберну и Скайларк. Ни тогда, ни потом им уже не было нужды что-то объяснять друг другу.
На земле их встречали все: и Рэйзорбэк, и другие летчики, и техники, и охрана — вообще все, кто только был поблизости. Слишком Мертвый докатился до стоянки, Скайларк помогли снять шлем, она спустилась из кабины.
И вдруг Санберн увидел, что стоит в отдалении от основной группы людей. Сам не заметил, как такое получилось. И Скайларк идет не к ним, встречающим, а именно к нему.
Сначала он стоял неподвижно, потом медленно сделал шаг ей навстречу. Потом другой.
Поцелуй обжег его. Он тоже крепко обнял Скайларк, они глядели глаза в глаза и голубой лед сверкал солнечным, нестерпимым блеском.
— Извини, — сказала Скайларк почти что невозмутимо, — это было нервное. А вот сейчас...
И они начали целоваться по-настоящему. Санберн глянул, но увидел, что ее глаза закрыты, даже зажмурены, из них текут слезы и тут же закрыл свои глаза, а все, кто был на аэродроме, молча смотрели на них, не отводя взглядов.
Хромой сидел за рулем и смотрел на звезды.
Ночи везде разные. Вот эта, звездная, турецкая. Или европейская. Зимняя. Хмурая, сырая. Разные. И одинаковые. Волчье время.
Рация пиликнула сигналом вызова и раздалось:
— Хромой, я Мушкет. Она у «Селима», подтверждаю.
— Точно? — ответил Хромой.
— Точно, командир. Сколько пробудет, неизвестно.
— Мушкет, хорошо. Ждем, торопиться некуда.
Джип затормозил резко — тормоза скрипнули.
— Вот и приехали в наш гадюшник, — прокомментировал Санберн. — Вылезаем, радость моя.
Санберн, Скайларк и еще три человека спрыгнули на землю.
— Мы не опоздали? — спросила Скайларк.
Первое время ей не очень нравилось, когда Санберн говорил «радость моя», но теперь она вроде даже привыкла; если бы он вдруг перестал к ней так обращаться, пожалуй, стало бы хуже.
— Нет, мы вовремя. Она всегда чуть пораньше приезжает. Гляди, — Санберн показал на маленькую автостоянку «Селима».
На ней, напрочь затмевая все, что там стояло, красовалась чудовищная по виду «Ямаха». Спорт-байк.
— Ого, — сказала Скайларк. — Это ее?
— Ну.
— Санберн, хочу в журналисты. Кажется, мне летать надоело.
— Ты только не забудь обзавестись таким же папой, как у нее. Без этого, хоть журналист, хоть нет, тебе такое вряд ли выдадут.