Сыч не ответил, более того – даже не повернулся к дружиннику.
– Эй! – разозлился смуглый разведчик. – Я с тобой разговариваю, стервятник!
Захар напрягся. Собственно, этого-то он и боялся больше всего, да и воевода об этом не зря напоминал – нельзя в московской Зоне дружинникам меж собой схватываться, с ней надо сражаться и с ее порождениями, а не друг с другом.
Мрак двинулся было к неподвижно стоящему агенту, когда Никола положил ему руку на плечо и сказал:
– Успокойся. Нечего об него пачкаться. А то потом вернемся, донос напишет, да отправят тебя в острог…
Смуглый дружинник смерил Сыча испепеляющим взглядом и процедил:
– Прав ты, Никола. Не стоит он того, чтобы об него руки марать.
– А ты не сей смуту, – веско сказал Захар, обращаясь к опричнику Тайного Приказа. – И без того проблем хватает.
Сыч снова промолчал.
Тут снаружи послышался душераздирающий рев нео. Похоже, они все-таки встретились с достопамятными земляными пчелами, и эта встреча им не очень-то понравилась. Захар невольно поежился, представив, что могло произойти, не успей разведчики вовремя покинуть тот дом.
А гигантский био, меж тем, наконец показался из-за развалин. Дружинники, не сговариваясь, уставились на огромную головную башню, которая выдавала в странствующем роботе «Аконкагуа 5А» – по крайней мере, именно таким этот «железный великан» представлялся юнакам во время лекций отца Филарета. И, судя по ощущениям, он действительно был «самым большим био», как следовало из тех же самых лекций – гораздо больше «Титана В4», который смахивал на оживший дом.
Глядя на подобных созданий, Захар всегда ощущал себя крохотной пылинкой, которая неизвестным ветром оказалась заброшена в причудливый мир московской Зоны. И с точки зрения Вселенной эта пылинка не значила вообще ничего, как и любая другая, неважно, о хомо ли шла речь или об их тупорылых «родичах», нео.
«Интересно, почему такие твари никогда не совались в Кремль? – задумался вдруг десятник. – Есть ощущение, что при большом желании они бы без проблем проломили стену и вошли внутрь…»
Вопрос, на который нет ответа. Захар не единожды слышал, как более опытные дружинники или даже Мастера размышляли, а что же случится с крепостью, если, допустим, те же шамы и био заключат временное перемирие и одновременно ударят по Кремлю? Наверное, все закончится очень быстро, и о «последнем оплоте человечества» на просторах столицы будут напоминать только рассказы маркитантов, прежде торговавших с князем и его людьми.
«Не думай ты об этом, – мысленно сказал себе Захар. – Твоя проблема сейчас – догнать и вразумить побратима, а о судьбе крепости пусть у князя с воеводой головы болят. Свои задачи решай, которых у тебя и без того выше крыши».