Кристен закричала, пытаясь освободиться. Клешня поднялась, готовясь раскроить запястье Кристен. И вот лезвия нанесли удар.
Внезапно дверь ванной комнаты распахнулась. Это была мать Кристен. Пар исчез, а зеркало и раковина приобрели нормальный вид.
Кристен повернулась к перепуганной матери, медленно освобождаясь от кошмара. В руке она держала окровавленную бритву. Ее запястье было разрезано.
— Мамочка? — произнесла Кристен изумленно и потеряла сознание.
***
Расположенная в уединенном месте психиатрическая больница «Уэстин Хиллз», была построена в двадцатых годах католической церковью. Ее центрам была звонница, где смыкались несколько беспорядочно построенных крыльев. Первоначально клиника для душевнобольных, эта государственная больница была недавно переоборудована. Обширный участок окружала железная изгородь.
В то утро главный санитар больницы Макс, большой и сильный негр, медленно совершал свой обычный обход, толкая перед собой тележку с различными лекарствами. Пересекая зал, он слушал ведущего программы новостей по маленькому портативному радиоприемнику, висевшему на тележке:
— Из местных новостей: умерли еще два подростка, в обоих случаях самоубийство. Официальные лица органов здравоохранения графства не в состоянии объяснить эту тревожную тенденцию…
Состроив гримасу, Макс переключился на радиостанцию музыкальных программ в тот момент, когда тридцатитрехлетний врач Нил Гольдман нагнал его. Читая на ходу результаты обследования своих пациентов, он недовольно произнес:
— Ни единого приятного сообщения, чтобы начать день.
— Послушайте, док, — сказал Макс. — Я придумал новую теорию обо всех этих самоубийствах.
— Только не скрывай ее от нас, — шутливо проговорил Гольдман. — Нам нужна вся помощь, какую мы только можем получить.
— Беспорядочные хромосомы, дружище, — ответил Макс. — Подумайте–ка об этом. Ведь все эти родители баловались ЛСД в шестидесятых.
— Это противоречит теории доктора Симмс, — улыбнулся Гольдман. — Она считает, что причина лишь в сексе, наркотиках и рок–н–ролле.
Макс повернул в другой зал, а Гольдман продолжил свой обход. К нему подошла девочка–подросток.
— Доброе утро, Дженнифер, — поздоровался Гольдман.
— Доброе утро, доктор Гольдман.
— Как твоя рука?
Дженнифер протянула ему кисть руки со следами ожогов от сигарет.
— Вот этот от ментоловых, этот от обычных, а этот от самых легких, указала она на три разных рубца.
— Они хорошо заживают, — констатировал Гольдман.
— Я веду себя хорошо. Когда я получу разрешение на сигареты?
— Лучше дыши полной грудью, — отшутился Гольдман.