Вскоре Банни признался:
— Я сам виноват, Эд. Воли у меня маловато. Человек может получить почти все, что хочет, если готов чем-то жертвовать. С моими заработками, да без семьи, я бы запросто мог откладывать тридцать баксов в неделю. Давно бы нужную сумму набрал, так ведь нет: хочется еще и удовольствия получать от жизни. А коль получаешь, так и не ной тогда.
Мы уже добрались до надземки.
— Ладно, пойду-ка назад, — сказал он.
— Приходи к нам как-нибудь, Банни. Прямо в следующий выходной и зайди. Мама будет рада тебе, у нее ведь не так много друзей.
— Спасибо, Эд, обязательно. Может, выпьешь со мной? Прямо тут, через улицу?
— Конечно, Банни. — Мне не хотелось пить, но отказываться было неудобно.
Мы выпили по одной и расстались. Я зашагал под эстакадой, думая, дома ли уже мама и Гарди. Повернул на Франклин-стрит, зашел в переулок и посмотрел: в нашем кухонном окне горел свет. Или полиция еще не закончила с обыском, или мои вернулись. Я подождал и увидел, как мимо окна прошла мама. Одетая, значит, недавно явилась. Потом и Гарди засек. Мама сновала туда-сюда, готовила, наверное, перекусить что-нибудь до того, как спать лечь.
Заходить в дом я не стал. Бассет должен был сообщить маме, что я ночую у дяди, она только больше забеспокоится, узнав, что я еще не ложился спать.
Начинало светать. Портье в «Вакере» сказал, что ключа нет на месте, значит, Эм уже вернулся. С ним был и Бассет — они придвинули письменный стол и резались на нем в карты. Там же стояла бутылка, и глаза у детектива остекленели.
— Ну что, веселее стало, когда подкрепился? — спросил меня дядя. Я понял, что не нужно говорить Бассету, где я был, и телефонный номер остается нашим секретом.
— Три завтрака съел, — ответил я. — Заправился на весь день.
— А мы тут в джин-рамми играем. Всего по пенни за очко.
Я присел на кровать и стал следить за игрой. Дядя опережал Бассета на тридцать очков и два бонуса. Судя по бумажке, где они записывали очки, первые две партии он тоже выиграл.
Эта сдача, однако, осталась за Бассетом. Он потянул из бутылки, пока дядя сдавал, и пробормотал:
— Эта твоя сестренка, Эд, надо бы кому-то…
— Давай уже доиграем, Фрэнк, — перебил дядя, — а Эда я потом в курс введу.
Бассет взял свои карты, уронил одну — я ему подал — и снова хлебнул. От кварты осталось совсем чуть-чуть. Он и на сей раз выиграл, но вскоре дядя сказал «джин», заработал более сотни, и все.
— Ладно, запиши себе, — произнес Бассет. — Устал я что-то. — И полез за бумажником.
— Брось, — возразил дядя. — Всего за три игры причитается баксов десять, оставь себе на расходы. Пойду-ка я поем, Фрэнк. Эда мы домой отпустим, а ты пока отдохни. Приду — разбужу тебя, если спать будешь.