Трасса Эгюий захватывает с самого начала. Первым её этапом служит крутой спуск длиною больше мили, проходящий в узком горном ущелье. Затем следует отрезок между скалами и соснами, переходящий в долину. Опасность трассы — в скорости, которая быстро достигает шестидесяти миль в час; удержать контроль над спуском на такой скорости — верх мастерства.
Бонд надел на глаза очки и, не оглядываясь, совершил толчок вперёд. Он до сих пор не может понять, как ему удалось выжить на той трассе. Возможно, помог инстинкт горца, доставшийся ему от предков, а возможно и его сила и удача новичка. После первой мили ему показалось, что он перестал себя контролировать. У него осталось только одно желание — выжить. Близость возможной смерти предельно обострила его реакцию. Ум стал ясным. Впервые в жизни он почувствовал удовольствие от наркотика, пристрастие к которому останется у него на всю жизнь — опасности. Дальше последовало лишь приятное возбуждение, которое он никогда не забудет. Окончив спуск, он не стал ждать своего инструктора, никогда больше с ним не разговаривал и так и не вернулся в группу новичков.
Эта бравада стала переломным этапом в жизни Бонда. С этого момента его жизнь превратилась в постоянную погоню за опасностью. И как раз в это время он встретил русского студента Григорьева — пьющего, вспыльчивого и чернобородого. Своеобразного анархиста, постоянно выступающего против общества, морали и так называемой цивилизации. В глубине ду соглашаясь с его тезисами, Бонд иногда составлял ему компанию, употребляя с ним алкоголь до поздней ночи. Во время одной из таких пьянок Григорьев предложил ему сыграть в русскую рулетку. Вставив пулю в ржавый «Смит-энд-Вессон» тридцать второго калибра, он приложил дуло ко лбу и нажал на спусковой крючок. Бонд спросил его, зачем он это сделал. «Мне нравятся острые ощущения», — ответил тот. Это стало девизом Бонда на несколько месяцев вперёд. Однако он слишком сильно любил жизнь, чтобы следовать примеру Григорьева. «Попробуй», — сказал тот, и Бонд лишь покачал головой. По его мнению, острые ощущения в горнолыжном спорте были предпочтительнее. После того головокружительного спуска с Эгюий-дю-Миди он приобрёл репутацию самого отчаянного университетского лыжника. Когда Флеминг писал роман «На Секретной службе Её величества», то был удивлён, узнав, что Бонд к тому времени прокатился и по швейцарской бобслейной трассе «Креста Ран». Прошёл Бонд и через более сложные горные условия. Психиатр предположил, что все эти риски могут быть связаны со склонностью Бонда к самоубийству, на что сам Бонд категорически возражал. Флеминг был согласен с возражением Бонда и в «Докторе Ноу» указал, что Бонд «безоговорочно верил в то, что выиграет поединок».