— Вы не могли бы в общих чертах рассказать, в чем дело?
— Существуют дела, которые не подлежат обсуждению по телефону. Я думаю, вы не сочтете…
— Ладно, — снова прервал его я. — Если получится, забегу сегодня днем.
— Это будет весьма, весьма разумно с вашей стороны, — заверил он меня.
Я повесил трубку.
— Ты собирался просветить меня насчет убийства Бранд, — напомнил Мики.
— Нет, не собирался, — ответил я. — Я хотел сказать, что выследить Ролфа будет нетрудно, если он бегает с проломленным черепом и весь в бинтах. Попробуй, а? Начни с Харрикейн-стрит.
Мики изобразил на румяном лице широченную улыбку актера-комика и сказал:
— Только не вздумай объяснять мне, что к чему. Я всего-навсего работаю под твоим началом — и только.
Он взял шляпу и покинул номер, а я растянулся на постели и стал курить сигареты одну за одной. Я размышлял насчет прошлой ночи — в каком я был настроении, как потерял сознание, что мне снилось и как я очнулся. Мысли эти были достаточно неприятны, так что я обрадовался, когда их прервали.
В дверь поскреблись ногтями. Я открыл.
Передо мной стоял незнакомый человек. Он был молод, худ и щегольски одет. Густые брови и угольно-черные усики выделялись на очень бледном, нервном, однако не робком лице.
— Я Тед Райт, — заявил он, протягивая руку, словно я должен был обрадоваться такому знакомству. — Вы, наверное, слышали обо мне от Шепота.
Я пожал ему руку, впустил, закрыл дверь и спросил:
— Вы друг Шепота?
— Еще бы. — Он вскинул два плотно сжатых пальца. — Мы с ним вот так.
Я ничего не ответил. Он осмотрелся, нервно улыбнулся, подошел к открытой двери в ванную, заглянул туда, вернулся, облизал губы и выложил свое предложение:
— Я его пришибу для вас за полтысячи.
— Шепота?
— Ага, и это почти даром.
— Зачем мне его убивать? — осведомился я.
— Он же кокнул вашу дамочку, верно?
— Вот как?
— Да ну, не дурите.
Что-то шевельнулось у меня в мозгах. Чтобы эта мысль успела раскрутиться как следует, я сказал:
— Садитесь. Это надо обсудить.
— Нечего тут обсуждать, — резко ответил он, не двигаясь с места. — Или вы хотите, чтобы его убрали, или не хотите.
— Тогда не хочу.
Он что-то сказал неразборчивое и повернулся к выходу. Я встал между ним и дверью. Он остановился, глаза у него забегали.
Я спросил:
— Значит, Шепота нет в живых?
Он отступил на шаг и стал заводить руку за спину.
Я ударил его в челюсть, вложив в удар все девяносто пять килограммов своего веса.
Ноги у него переплелись, и он свалился на пол.
Я подтянул его за кисти, дернул к себе и прорычал:
— Выкладывай. Что произошло?
— Я тебе ничего не сделал.