— Понятно, — медленно произнес Фицстивен. — Джозеф мертв, значит, виноват один Джозеф. Ну и что вы будете делать?
— Ничего, — ответил я. — Пусть попробует разобраться полиция. Мадисон Эндрюс объявил мне, что моя работа окончена.
— Но если вы недовольны результатами, если не выяснили полную правду, вам, казалось бы…
— Уже не мне. Я бы кое-что еще сделал, но Эндрюс нанял меня охранять Габриэлу в Храме. Теперь ее увезли, и выяснять, он считает, больше нечего. Если же девушке снова понадобится охрана, то голова пусть болит у мужа.
— У кого?
— У мужа.
Фицстивен стукнул кружкой по столу, так что выплеснулось пиво.
— Вот те на, — сказал он сердито. — Чего же было молчать? Бог знает, сколько всего вы мне не рассказали.
— Воспользовавшись суматохой, Коллинсон увез ее в Рино, где им не придется ждать разрешения на брак три дня, как в Калифорнии. Я и сам не знал — мне сказал Эндрюс часа через три-четыре после их отъезда. Он был несколько грубоват, что и послужило одной из причин нашего разрыва.
— А разве он против ее брака с Коллинсоном?
— Насколько я знаю — нет, но он считает, что надо это делать не сейчас и не таким манером.
— Я его понимаю, — сказал Фицстивен, когда мы встали из-за стола. — Эндрюс любит, чтобы все было так, как хочет он.