Этого я не знал. Я сказал:
— Не будьте ослом. Хьюберт нас нанял, чтобы опекать ее.
— Правда ли, будто Том Финк и миссис Холдорн пообещали рассказать все как есть в случае, если их предадут суду?
— Вы смеетесь надо мной, Джек, — сказал я. — Эндрюс еще здесь?
— Да.
Я вошел в дом, позвал за собой Мики и спросил его:
— Дика видел?
— Он проехал мимо через минутку после Эндрюса.
— Выберись отсюда потихоньку и найди его. Скажи, чтобы не попадался на глаза газетчикам, пусть лучше потеряет ненадолго Эндрюса. Если узнают, что мы за ним следим, они очумеют и полезут на первые полосы, а мне это нежелательно.
По лестнице спускалась миссис Херман. Я спросил у нее, где Эндрюс.
— Наверху.
Я пошел туда. Габриэла в темном шелковом платье с глубоким вырезом сидела на краешке кожаной качалки, напряженно выпрямившись. Лицо у нее было белое и угрюмое. Двумя руками она растягивала носовой платок и смотрела на него. Когда я вошел, она подняла на меня глаза и как будто обрадовалась. Эндрюс стоял спиной к камину. Белые усы и брови на красном костистом лице, белые волосы — все топорщилось. Он перевел хмурый взгляд с Габриэлы на меня, но, кажется, не обрадовался. Я сказал: «Здравствуйте» — и оперся задом на край стола.
Он сказал:
— Я приехал, чтобы забрать миссис Коллинсон в Сан-Франциско.
Она молчала. Я спросил.
— Не в Сан-Матео?
— Как вас понимать? — Белые кустистые брови сползли еще ниже и наполовину прикрыли голубые глаза.
— А Бог его знает. Может быть, меня газетчики заразили нескромным любопытством.
Он едва заметно вздрогнул.
— Миссис Холдорн пригласила меня как юриста, — произнес он, взвешивая каждое слово. — Я поехал к ней с намерением объяснить, что в данных обстоятельствах не могу ни консультировать, ни представлять ее.
— Да мне-то что, — сказал я. — А если вам пришлось объяснять свою мысль тридцать часов, это опять же никого не касается.
— Вот именно.
— Но… я бы на вашем месте подумал, как теперь разговаривать с репортерами внизу. Вы же знаете, какие они подозрительные — без всяких на то оснований.
Он снова обратился к Габриэле и сказал тихо, но с оттенком раздражения:
— Так вы едете со мной, Габриэла?
— Я должна? — спросила она у меня.
— Нет, если не очень хотите.
— Я… Я не хочу.
— Тогда решено, — сказал я.
Эндрюс кивнул, подошел к ней, чтобы пожать руку, и сказал:
— Очень жаль, дорогая, но мне надо вернуться в город. Хорошо бы установить здесь телефон, чтобы вы могли со мной связаться в случае надобности.
Он отклонил ее предложение пообедать с нами, довольно любезно попрощался со мной и вышел. Я видел в окно, как он садился в машину, стараясь не обращать внимания на обступивших его газетчиков.