Когда я отвернулся от окна, Габриэла смотрела на меня нахмурясь.
— На что вы намекали, когда сказали ему о Сан-Матео? — спросила она.
— Он очень дружен с Аронией Холдорн? — спросил я.
— Понятия не имею. А что? Почему вы с ним так разговаривали?
— Приемы сыска. К тому же ходят слухи, что, занявшись вашим наследством, он заодно сумел поправить и свои дела. Может быть, это просто болтовня. Но не мешает припугнуть его, чтобы, пока не поздно, занялся приборкой — если он в самом деле мудрил. Какой вам смысл терять деньги в дополнение к остальным неприятностям?
— Значит… — начала она.
— У него есть неделя или дней пять, чтобы распутаться с вашими делами. Этого должно хватить.
— Но…
Нас прервала миссис Херман, позвав обедать.
Габриэла почти не прикоснулась к еде. Беседу вели в основном мы с ней, но потом я втянул в разговор Мики, и он стал рассказывать об одном своем деле в городе Юрика, где ему пришлось изображать иностранца, не понимающего по-английски. Поскольку другими языками, кроме английского, он не владеет, а в Юрике непременно встретишь представителя любой национальности на свете, ему было чертовски трудно скрыть, к какой именно национальности он принадлежит. Мики сделал из этого длинный и смешной рас сказ. Может быть, кое-что там было правдой: он всегда получал большое удовольствие, изображая из себя вторую половину полоумного.
После обеда мы с ним вышли прогуляться в сгущавшихся весенних сумерках.
— Макман приедет утром, — сказал я ему. — Будете с ним на стреме. Смены поделите как вам удобно, но один непременно должен быть на посту.
— Себе работку поприятней выбрал, — пожаловался он. — Ты что тут устраиваешь — западню?
— Возможно.
— Возможно. Ну да. Сам не знаешь, что затеваешь. Просто время тянешь — авось подфартит.
— Плоды умной стратегии тупицам всегда кажутся фартом. У Дика есть новости?
— Нет. Из дома Эндрюс приехал прямо сюда.
Парадная дверь открылась, и на террасу упал желтый свет. В желтом проеме появилась Габриэла в темной накидке, закрыла дверь и спустилась на дорожку.
— Вздремни, если хочешь, — сказал я Мики. — Я тебя вызову, когда вернусь. Тебе ведь до утра на часах стоять.
— Ну и миляга же ты. — Он засмеялся в темноте. — Ей-богу, миляга.
— Там в автомобиле четверть джина.
— Ну? Что же ты сразу не сказал, а мучил меня разговорами? — Он устремился прочь, и трава зашелестела у него под ногами.
Я вернулся на дорожку, подошел к Габриэле.
— Правда, красивая ночь? — сказала она.
— Но вам не стоит бродить в темноте, даже если неприятности ваши практически кончились.
— Я и не собиралась, — ответила она, взяв меня под руку. — А что значит: практически кончились?