- Зато я горячий. Если со мной ты не мерзнешь...
- Спасибо. Ты... чудо... Кажется, я тебя... люблю...
Томоэ провалился в сон, столь глубокий, что Таичи некоторое время тревожно прислушивался, дышит ли он. Сам Таичи спать не мог: токи недавнего возбуждения еще бродили по телу. Несколько минут он разглядывал спящего: светлые брови и ресницы, маленький нос с высокой прямой переносицей, хорошо очерченные губы с уголками, чуть загибающимися кверху. У себя в горах Таичи редко встречал красивых людей. Селяне всегда восхищались сыном старосты, но по прибытии в Йокогаму Таичи понял, что внешне тот не представлял собой ничего особенного. Город переполняли привлекательные женщины и мужчины, и все равно Томоэ заметно среди них выделялся.
- И что он во мне нашел? - Таичи заговорил сам с собой, заново постигая истинную причину своего переезда. - Староста говорил, в городе много "других" людей. Он точно "другой".
Опасности Таичи не ощущал - лишь удивление. Томоэ определенно не был слабаком: Таичи сам видел, как пушинкой отлетел кинувшийся на него хулиган. Крепкое тело, и явно не трус. Но - холодный. Его кожа слегка нагрелась в тех местах, где ее касался Таичи, в остальном же виконт здорово напоминал фарфоровую куклу. Парень подумал, что летом, в жару, спать рядом с Томоэ должно быть очень приятно. Тем не менее, обогреватель работал едва-едва - не будь кровь Таичи так горяча, парню показалось бы здесь зябко.
Он перевернулся на спину (с Томоэ при этом слегка сдвинулось одеяло) и уставился в потолок. Таичи не приходилось раньше вот так с кем-то лежать, он просто не знал, что делать. Ладонь виконта касалась его груди. Счастье... да, пожалуй, он чувствовал себя счастливым.
А где-то за толстыми стенами сияло солнце, и люди сновали по своим делам. Таичи вдруг нестерпимо захотелось выбраться из темной комнаты, но он не шевелился, продолжая согревать Томоэ. И незаметно для самого себя крепко уснул.
Сон был недолгим. Как только часы пробили полдень, Таичи разбудил голод. Покосившись на неподвижного Томоэ, он снова испытал острый приступ стыда за свою ненасытность, так вымотавшую виконта, и аккуратно вылез из постели. Томоэ, безусловно, был добр к нему, но эта доброта - не что иное, как прихоть богатого аристократа. Они живут в разных мирах. Томоэ проснется и выставит его - развлечение на одну ночь - за двери. Он получил бесценный опыт, он благодарен, он никогда не забудет. Он не хочет становиться обузой.
Таичи набросил халат и поднялся в гостиную. Задернутые - вероятно, ради Томоэ - занавески скрывали террасу и открывающийся с нее прекрасный вид. В мрачной комнате стояла тишина. Занятый поисками своей одежды, Таичи вздрогнул, услышав голос: