Юноша отвязал ведро от цепи и проверил ее на прочность. Цепь оказалась достаточно крепкой, чтобы выдержать его вес. Тогда Николас обвязал ее вокруг пояса и закрыл рот и нос платком, чтобы защититься от ядовитых паров. Одев на руки толстые кожаные перчатки, он стал на бортик колодца и велел Эглаборгу медленно опускать его вниз.
У самой воды Николас высек огнивом сноп искр. Неяркой вспышки было достаточно, чтобы заметить привязанную к крюкам в стенке колодца фигуру. Охотник еще раз ударил кремнем о кресало и зажег трут огнива.
Это был кобольд. Обычный домашний кобольд, мохнатый серый человечек с несоразмерно длинными руками. По большей части абсолютно безвредные, кобольды часто селились в домах людей и помогали им по хозяйству. Но было у этих добродушных созданий одно очень вредное свойство. Их желтая кровь, попадая в воду, превращала ее в сильнейший яд, разъедающий кожу и внутренности.
Николас еще раз внимательно осмотрел кобольда и обнаружил большую кровоточащую рану у него на боку. Неведомый злоумышленник поступил очень умно: не скинул человечка прямо в воду, чтобы тот захлебнулся и умер, а ранил и привязал так, чтобы его кровь капала в воду, постепенно отравляя колодец.
Юноша ухватился за крюк, к которому был привязан кобольд, обрезал веревку и, стараясь не задеть рану, подхватил его за здоровый бок.
— Доставай! — крикнул Николас Эглаборгу.
Цепь заскрипела, наматываясь обратно на бревно, и они медленно поднялись на поверхность.
— Осторожно, у него кровь ядовитая, — предупредил Николас.
— Малыш, за что тебя так? — сочувственно спросил Эглаборг, помогая Николасу достать кобольда из колодца.
— Не знаю. Я убирался в светлице милой госпожи Уны, когда на меня напали и притащили сюда, — ответил еле живой кобольд, тяжело приваливаясь к стене колодца.
— Мастер Эглаборг, мастер Эглаборг, — к ним со всех ног бежал конопатый сын бургомистра. — Маме стало хуже!
Николас нахмурил брови:
— Что случилось?
— Не знаю, она кормила Лейва, а потом у нее началась лихорадка.
— Может, она выпила отравленной воды? — встревожено спросил Эглаборг.
— Думаю, что проблема вовсе не в этом. Отравленная вода — всего лишь отвлекающий маневр, вот только для чего? — задумчиво произнес Николас и бросил короткий взгляд на зеленые холмы. — Здесь столько вереска. Это должно быть что-то связанное с вереском.
— Я среди вересков живу. И я ребенка унесу, — нараспев произнес Свейн.
— Что?!
— Это считалка такая. Вы сказали про вереск, вот я и вспомнил, — пожал плечами мальчик.
— Да нет же. Ребенок, все дело в ребенке. Как же я раньше не догадался? — ахнул Николас. — Кобольд, скажи, когда тебя оглушили, кто-нибудь еще был дома?