— Нет, только малыш Лейв спал в своей колыбельке, — с готовностью ответил он.
— А какого цвета у Лейва волосы? — Свей и Эглаборг удивленно переглянулись.
— Что за странный вопрос? Светлые, как у всех детей госпожи Уны, — недоуменно пожал плечами кобольд.
Не теряя времени на объяснения, Николас помчался обратно в дом бургомистра.
***
— Уночка, Уна! Да что же это за напасть такая, — причитал Гарольд, крепко сжимая горячую руку своей жены. — Эглаборг, это ты?
— Нет, это Николас. У вас есть вересковый мёд?
— Мёд? — удивленно моргнул бургомистр. — Есть, но зачем он вам?
— Да не мне, а вашей жене. Напоите ее отваром с вересковым мёдом. Он снимет жар.
— Это Эглаборг сказал?
— Нет, это не отравление. Травник вам не поможет. Просто сделайте, как я говорю!
Гарольд поспешил на кухню за мёдом. Как только он ушел, Николас взял из стоявшей у изголовья кровати колыбельки малыша Лейва. Он тут же открыл свои большие темные глазки и улыбнулся охотнику беззубым ртом.
"Нечисть к нечисти липнет. О, боги, ну что же я такое думаю? Больше никогда не буду слушать единоверцев", — размышлял Охотник, разглядывая младенца.
— Эй, оставь моего сына в покое, — угрожающе прорычал появившийся в дверях с отваром бургомистр.
— Это не ваш сын. Это Подменыш, ребенок Дану.
— Ну что за бред. Какие еще Дану? — с этими словами разъяренный отец вырвал малыша из рук Николаса. Лейв тут же разразился громким криком
— Те самые, что живут в ваших холмах. "Я среди вересков живу. И я ребенка унесу"
— Это всего лишь глупая детская считалочка! — продолжал упираться бургомистр.
— Посмотрите сами, вы же все светловолосые и светлоглазые, а он нет. И он постоянно орет, потому что не принимает вас. И ваша жена заболела оттого, что кормила его. Это Подменыш. Вам глаза отводили все это время.
Как только эти слова были произнесены вслух, наваждение пропало. Бургомистр с ужасом увидел, что держит на руках чужого ребенка.
— Подменыш? Да как они посмели, эти нелюди! Где факел?! Сейчас я им покажу, как красть чужих детей, — грозно вскричал Гарольд, красный от возбуждения.
— Стойте! Вы так только хуже сделаете. Лейва еще можно спасти. Позвольте мне отнести ребенка на вересковый холм. Дану заберут его обратно и вернут вам Лейва. Я клянусь, я уговорю их. Только не огонь, прошу, — Николас никогда в жизни не говорил ни с кем с таким жаром. Он просто знал, что нужно убедить бургомистра отдать ребенка, во что бы то ни стало.
— Не огонь, говоришь? — успокаиваясь, переспросил бургомистр. На мгновение Николасу показалось, что бургомистр что-то для себя уяснил. — Ладно, но я пойду с тобой.