Старшенькая после разговора с сестрой не почувствовала ни малейших угрызений совести. «Ей еще учиться два года, а она влюбчива. Отношения с Вадимом – это слишком рано!» Сама того не замечая, Старшенькая в точности повторила слова матери, произнесенные когда-то в адрес Лукина. Но Старшенькая не вспомнила, не обратила внимание на то, что мать не помешала их дружбе, а потом уже и влюбленности. Она была всегда начеку, всегда рядом, готовая посоветовать и предостеречь, но никогда не мешала.
Это лето довершило их окончательный переход во взрослую жизнь, в которой решения принимаются самостоятельно. Когда были сданы вступительные экзамены, когда уже каждый из них получил студенческий билет, Лукин сделал Старшенькой предложение. Она ответила утвердительно, но заставила ждать почти четыре года.
– Послушай, что изменится, если мы распишемся? – спросила она его напрямик.
Он задумался – измениться могло многое, но, правда, не в лучшую сторону. Жить пришлось бы с родителями – или теми, или другими.
– Так вот. Давай пока ничего менять не будем. Мы это сделаем, когда сможем жить самостоятельно.
Лукин намек понял и ринулся учиться и работать. Он хотел как можно быстрее жениться на Старшенькой. Маруся, которой дочь все рассказала, сначала с тревогой наблюдала за происходящим. Она понимала, что отношения с Лукиным давно не платонические, что возможна беременность, и это ее очень волновало.
– Я тебя прошу, никакой самодеятельности. Ты понимаешь, о чем я? – спросила она строго дочь.
– Да, я все поняла. Никакой самодеятельности не будет, – пообещала та, и Маруся успокоилась.
Старшая дочь была с сильным характером и умела держать слово. Младшая же доставляла немало хлопот – за два последних школьных года она сумела основательно потрепать ей нервы. Прогулы уроков, сигареты в сумке, мальчики и позднее кино – весь этот классический набор проблем свалился на Марусины плечи. Петр Никанорович умер осенью семидесятого, оставив их всех обеспеченными, но осиротевшими. Только после его ухода стало ясно, что он значил для этой большой семьи.
* * *
– Дочь, я уже потеряла терпение, что же говорить о Лукине! – однажды шутливо произнесла Маруся, и Старшенькая наконец согласилась сыграть свадьбу. Это был семьдесят третий год. Она и Лукин оканчивали институты.
– Мама, мы будем снимать квартиру, – этот разговор дочь откладывала очень долго, но больше терпеть было нельзя.
– Зачем?! Для чего отец занимался разменом?! Для чего мы это все делали?
– Мам, вот Младшенькая выйдет замуж, пусть там и живет. Ты будешь жить в этой.