На вид ему было лет четырнадцать — маленький, худой, с детским лицом и слегка двигающимися и пристально смотрящими перед собой глазами, следящими за каждым движением присутствующих.
— Мыло, зубная щётка, паста есть? — спросил Славик.
Тот ответил, что нет.
И Дедковский из так называемого НЗ камеры, который хранился у него в сумке под нарой и не назывался словом «общак», выдал ему мыло, щётку и зубную пасту.
— А что в банке? — спросил Дедковский.
— Не покажу! — немного подумав, сказал подросток. — Не имеете права обыскивать! — стал настаивать он.
— Пацанячий шмон! — серьёзно сказал Славик.
Было больно смотреть на лицо подростка, когда Дедковский отобрал у него банку, в которой лежал тонкий, как лезвие, обмылок.
— Я думал, что у тебя там мойка (лезвие бритвы), — сказал Дедковский. — Может, ты себе тут горло собираешься резать в нашей камере! А ты подумал, я увижу мыло?
— Я и забыл про этот маленький кусочек, у меня действительно нет мыла, — сказал малолетка.
— Я знаю, чтó тебе там рассказали про взрослый корпус и этот режим… Расслабься, малыш! Чай пить будешь?
— Буду, — недоверчиво сказал малолетка.
— Сначала сделай себе что-нибудь поесть, — и Славик объяснил Руслану (так звали этого малыша-подростка), где лежат продукты и как устроены отношения в этой камере.
В этот день Руслану исполнилось восемнадцать лет, и его из корпуса малолетки перевели на взрослый корпус. И Руслан обедом, для него действительно праздничным, отметил свой день рождения. А человек, который определил Руслана в эту камеру, подумал я, был весьма неплохим. Каждая камера в тюрьме числилась за оперативным работником — по пять-семь камер на одного сотрудника оперчасти, — и перед тем как кого-либо куда-то разместить или перевести, должно было изучаться его личное дело.
Как рассказал Руслан, под следствием он уже был три месяца — за убийство милиционера, которого, по версии следователя, он задушил подтяжками на кладбище. Руслана арестовали, когда он перелезал со стороны кладбища через забор, чтобы сократить путь домой. В тот же день под диктовку его заставили написать явку с повинной. Однако в тюрьме он от этих показаний отказался. Следователь сказал, что ему дадут десять лет, поскольку преступление было совершено, когда он ещё не достиг совершеннолетия.
Прошла неделя, и меня снова посетил адвокат. В этот раз после обеда. Я около получаса ждал в боксике, пока адвокату не дали комнату. Комната находилась, согласно номеру, на первом этаже следственки в конце коридора с левой стороны около туалета. Напротив комнаты была дверь в кабинет одного из оперативных работников. И когда он кого-либо из кабинета выпускал, то проходил по коридору, заглядывал и закрывал каждую дверь, следя за тем, чтобы никто не вышел или не выглянул, когда он кого-то выпускает из кабинета.