Первой попятилась толпа мужиков. Затем повернули коней и дружинники. Лишь тезка Константин задержался близ князя и, свесившись со своего вороного жеребца, предложил вполголоса:
— Может, я все ж таки останусь подле, княже? Что-то неспокойно мне. Чистый варнак ведь. А ну как он тать?
— Это тиун ваш тать, — зло ответил парень, расслышав последнюю фразу.
— Все будет хорошо, — заверил Константин дружинника и повернулся к стременному. — И ты тоже, Епифан, возок откати.
— Так я-то лучше тута постою, — заупрямился бородач.
— Не надо, — жестко пресек князь его попытку и показал на канючившего тиуна, по-прежнему держащегося за свою правую руку, свисавшую как плеть. — Вон, лучше отведи мужика к Доброгневе, да пусть она его руку осмотрит. Ну как и впрямь сломал.
Епифан что-то недовольно буркнул себе под нос, но перечить больше не стал.
— Да, вот еще что.
Стременной с готовностью обернулся.
— Войлок мне подстели, а то стоять тяжко. Да на двоих захвати, а то я сверху вниз смотреть не люблю! — крикнул Константин уже вслед.
Ответом вновь было непонятное бурчание, но тем не менее приказание стременной выполнил добросовестно и, постелив войлок, вскоре отъехал вместе с тиуном прочь, на ходу отдав распоряжение Марфушке, которая правила вторым возком и уже подъезжала к месту происшествия, чтобы она тоже разворачивала коня.
Посчитав, что двадцати метров вполне хватит, дабы их не услышали, если говорить негромко, Константин не торопясь улегся на войлок и жестом пригласил парня составить ему компанию.
Тот, слегка поколебавшись, осторожно присел на корточки, с подозрением кося глазом на нервно застывших дружинников.
— Да ты не бойся. Никакого подвоха не будет, — попытался успокоить его Константин.
— А я и не боюсь, — вновь криво усмехнулся он, однако оглядываться перестал. — Это тебе бояться надо. Пока они подоспеют, я тебе шею на раз открутить успею.
— Невелика доблесть справиться с больным человеком, — последовал примирительный ответ.
Задать самый главный вопрос из опасения разочароваться решимости еще не хватало.
— К тому же я тебе ничего плохого не сделал, — добавил Константин. — Пока, во всяком случае. А ты сам-то откуда будешь? Из этой деревни?
— Считай, что я странник, — буркнул парень. — Тебе все равно не понять. — И обреченно махнул рукой.
— А ты сказывай, а я попробую. Может, и получится что-нибудь.
— Ну вот какой у нас сейчас год? Или век хотя бы?
— Ныне лето шесть тысяч семьсот двадцать четвертое будет, — степенно ответил Константин.
— Тьфу ты, — сплюнул парень. — А новой эры какое? Ну как бы это пояснее?.. — замялся он, но потом нашелся: — От Рождества Христова если считать?