Епифан резко затормозил, не доехав пяти метров до парня, но, когда Константин сделал попытку вылезти из возка, нежно придержал князя своей тяжелой лапищей и шепнул, склонившись к самому уху:
— Может, повязать его для верности? Больно уж бедовый. Как бы чего не сделал.
Однако Константин не стал его слушать и все-таки вылез. Больная нога сразу заныла, но он, стараясь не подавать виду, хотя хромота при ходьбе все равно была заметна, пошел к новоявленному самородку.
— Ближе не подходи, хуже будет, — предупредил тот, когда расстояние между ними сократилось до двух метров.
— Хуже кому? — негромко осведомился Константин, обводя рукой почти замкнувшийся круг дружинников, за которой угрюмой толпой молча стояли мужики.
На чьей стороне они были, сказать затруднительно, но к тиуну сочувствия явно никто не испытывал.
— А мне все одно, — тяжело дыша, процедил сквозь зубы парень. — А так подохну, да хоть с песней.
— С песней, — согласился Константин. — Только с разбойничьей. Да ты остынь, чего взбеленился-то? Ишь как волком глядишь, а ведь я тебе еще ничего плохого не сделал.
— А-а, — протянул самопальный каратист, криво усмехаясь. — Все вы одним миром мазаны.
— Мазаны-то все, — опять не стал перечить Костя, — да разными цветами. Давай-ка поговорим по-доброму. А то вон, видишь, дружина моя уже серчать начинает. Не ровен час, затопчут копытами.
— А мне в вашей дурацкой стране среди этих козлов все равно долго не протянуть, — с вызовом ответил задира.
В груди у Константина вновь что-то екнуло, но он поспешил взять себя в руки и только ошалело огляделся по сторонам.
Да нет, ничего не изменилось вокруг. Все так же ярко светило на небе солнце, и по-прежнему сурово ожидали его слова или команды «фас» дружинники, чуть поодаль притихшие мужики в простых холщовых рубахах чуть ли не до колен и мокрых дерюжных штанах, а где-то позади княжеского возка продолжал тихонько всхлипывать тиун, и еще сопел возле самого уха подошедший на всякий случай верный стременной.
Дурманяще благоухала высокая трава, беззаботно стрекотали кузнечики, спрятавшись в ней, и легкий ветерок по-прежнему приятно обдувал лицо, не давая солнышку как следует прожарить людей. Ничего не изменилось, вот только…
«Но ведь дважды и снаряд в одну воронку не падает, — мелькнула скептическая мысль. — А тут чуть ли не на следующие сутки такой удачный повтор. Не может быть. Но вдруг?..»
— Всем отойти назад, — распорядился он, сделав для успокоения несколько глубоких вдохов и выдохов, и, видя, что никто не шевельнулся, услышав столь странную в подобной ситуации команду, не выдержал и рявкнул: — Назад, я сказал!