Ответом было неопределенное пожатие плечами.
— Кто знает, может, и больше. Я вообще-то на всю жизнь уже настроился. Так, на всякий случай. Да и тебе советую, чтоб потом не разочаровываться. Знаешь, есть такая хорошая пословица: надейся на лучшее, а готовься к худшему.
— Значит, на всю жизнь? — посуровел Дыкин.
— Да не знаю я ничего. Просто настроиться советую. Пока хотя бы лет на семь. До Калки. Знаешь, уж больно жалко мне наших предков. Глядишь, если б татарам сразу зубы пересчитали, может, и нашествия никакого бы потом не было.
Бывший капитан слегка оживился:
— Ну если так, то тогда мы и впрямь здесь нужны. Слушай, а может, нас специально для этого сюда и закинули?
— Для чего для этого? — вновь не понял Константин.
— Ну чтобы битву эту выиграть.
— Может быть, — не стал спорить он с Вячеславом и заторопил: — Все, встаем, а то меня народ уже заждался. Значит, как договорились — голова понурая, меня называешь князем, и вообще молчи больше, а то твои словечки из двадцатого века тут всех в шок вгонят.
— Тебе легко, — огрызнулся тот беззлобно. — Ты историк. Небось с первого же дня освоился. А я по-ихнему только из «Иван Васильевич меняет профессию» помню. Лепота да еще аки-паки. Вот и все.
— Ничего, освоишься, — успокаивающе бросил Костя уже на ходу к возку, который Епифан тут же направил навстречу.
Все остальное прошло как нельзя лучше. После разноса, устроенного тиуну, тот как-то сразу присмирел и лишь поглядывал на князя умоляющими глазками — только бы не уволил.
Порадовала Константина и Доброгнева, сообщившая, что рука в полном порядке, только вправлять пришлось, что она уже сделала.
— Ты уж построже с ним, — не преминул еще раз напомнить Вячеслав.
Чего-чего, а уж на это, так сказать, по заявкам добровольного представителя робких тружеников средневекового села, Константин не поскупился, свирепо рыча на своего наместника чуть ли не целый час.
Под конец тиун, окончательно придавленный гнетом тяжких обвинений — мужики-то, видя такое дело, тоже подписались и наговорили про него достаточно гадостей, причем серьезных, — в глубине души уже начал всерьез размышлять, сразу ему повеситься или подождать, пока князь лично не удавит.
Но Константин, решив передохнуть, заверил всех, что завтра вынесет свое окончательное княжеское решение, а сейчас пусть этот прощелыга ведет в дом да угощает чем бог послал.
А послал тиуну бог в тот день не только речных даров, то бишь свежей рыбы, но и хмельных медов в превеликом изобилии, а также смуглого, с поджаристой хрустящей корочкой молоденького поросеночка с хреном.