Сможет ли он перевесить неисчислимые конные армады, неумолимо движущиеся по степи в сторону Руси?
Честно говоря, я и сам этого до конца не знаю, уж больно мало отпущено этому человеку времени на подготовку, к тому же в истории, как верно заметил еще Лев Гумилев, все явления — это не противостояния, а многоугольники. Обстоятельств, могущих повлиять как положительно, так и отрицательно, — масса.
А давайте посмотрим вместе, что из всего этого получится. Вдруг да и выйдет нечто путное…
Не утомил? Тогда вперед, потому что я уже начинаю…
Что происходит, что вокруг меня?
И почему я твердь не ощущаю?
Я самого себя не осязаю…
Я мыслю… Но не знаю, жив ли я?
Леонид Ядринцев
Когда Константин Орешкин проснулся, лежа на чьей-то лохматой шубе с длинным ворсом, то поначалу принялся… отплевываться. Что-то неприятное и волосатое упрямо лезло ему в пересохший рот, гадко щекоча по губам.
Да вдобавок еще и дикая головная боль, которая явно не имела ничего общего с похмельным синдромом.
«И куда это я попал, а главное, с какой такой радости?» — вяло подумал он.
Вяло, потому что думать решительно не хотелось.
Не до того было.
Хаотичные мысли игриво бегали внутри раскаленного от боли черепа, но в руки упрямо не давались.
Еще быстрее и суетливее они забегали, когда над ним склонилась какая-то мерзкая бородатая рожа. Она заговорщически подмигнула и, дыша перегаром, смешанным с луком и чесноком, шепнула прямо в лицо, при этом игриво жмурясь:
— Медку-то как, поднести, князь-батюшка? Или велишь рассольчику огуречного? Оно, конечно, не так целебно для головушки твоей будет, да мы нынче и так уже подзадержались, а ведь сегодня надо бы хоть к вечеру да подъехать к братцам вашим. — Бородач почему-то весело хихикнул и добавил подобострастно: — Жеребец-то твой оседлан давно. И солнышко уже высоко. Ехать пора. Поспешать надо, князюшко.
Абсолютно ничего еще не понимая, то есть вообще ничегошеньки, Константин тем не менее попробовал подняться, но тут же вытаращил глаза от нового приступа головной боли. Кто-то невидимый продолжал яростно ввинчивать в его затылок сверло. Судя по всему, диаметром оно было миллиметров десять, никак не меньше.
Пришлось крепко сжать зубы, дабы не заорать, но физиономия у него стала, очевидно, настолько страдальчески выглядеть, что бородач сокрушенно вздохнул, сочувственно крякнул и, пробормотав, что, видать, и нынче без меду никак не обойтись, метнулся прочь из темной избы.
Константин, оставаясь лежать и стараясь не то чтобы не делать лишних движений, а вообще не шевелиться, пытался, насколько это возможно, осмотреться вокруг одними глазами. То есть вначале повел ими вправо до отказа, потом влево и наконец вверх и вниз.