Однако пристрастность авторов не вызывает сомнений, судя по местонахождению монастырей в различных русских княжествах, далеко не всегда лояльно или хотя бы объективно относившихся к рязанским князьям.
К тому же в наш просвещенный век верить в подобные суеверия попросту нелепо. По всей видимости, это были просто собственные домыслы монаха, который в своих беспочвенных фантазиях додумался лишь до такого убогого сюжета.
Хотя не вызывает сомнений другое обстоятельство, которому действительно трудно найти объяснение: в Переяславль Рязанский Константин Владимирович прибыл и впрямь совершенно другим человеком.
Замечу, что уже самые первые впечатления от этого другого человека у нас складываются самые благоприятные: малопьющий, рассудительный, умеющий красно говорить и неплохо знающий не только библейские тексты, но и ряд светских документов, в частности историю других стран.
Кстати, именно тогда впервые прозвучало слово «татары», хотя их предводитель Чингисхан, как известно, к тому времени едва-едва объединил все кочевые племена в своей власти и еще не до конца покорил империю Цзинь — Северный Китай.
Впрочем, это говорит лишь о том, что русская внешняя разведка находилась на весьма высоком уровне, включая беседы и детальные, подробные расспросы проезжающих через Рязань купцов, особенно восточных. Всю эту работу разведки, несомненно, следует отнести к заслугам прежде всего не самого Константина, а его старшего брата Глеба.
Албул О. А. Наиболее полная история российской государственности, т. 2, стр. 60–61. Рязань, 1830 г.