Опять же взять — пусть и чужой, и сердцем далек, и мыслями, и отталкивал ее постоянно своими насмешками, когда она пыталась помочь советом, и руку на нее поднимал, а уж про податливых холопок, коих он сменил невесть сколько, и вовсе лучше умолчать, ибо не сосчитаешь, — но ведь муж. Другого-то нет и уже никогда не будет.
Хотя что об этом сейчас-то? Может, и будут еще дети. Ох как хотелось Ростиславе их иметь — маленьких, ласковых, ненаглядных. С ними и сердцу отрадно, и супротив всех несправедливых упреков, получаемых от Ярослава, устоять куда легче. Да и будущее тогда вырисовывалось совсем иное.
Ростислава упрямо тряхнула головой. Ладно, обождем до первопутка, а там…
И пошла в свою светелку — гордая, молодая, красивая, умная, но такая несчастливая.
* * *
Если же упоминать о молчании такого неустанного борца за справедливость, как Мстислав Удатный, то оно больше говорит о мудрости этого князя, чем о его нерешительности. К тому же, как мне думается, его в то время, скорее всего, гораздо больше занимали иные проблемы, напрямую связанные с Галичем, где вновь воцарился венгерский королевич Андрей…
Албул О. А. Наиболее полная история российской государственности, т. 2, стр. 121. Рязань, 1830 г.
Глава 2
Ингварь, сын Ингваря
Мне гибель не страшна. Я заявляю,
Что оба света для меня презренны,
И будь что будет; лишь бы за отца
Отмстить как должно.
Вильям Шекспир
Душно было в просторном шатре. Душно и сумрачно, потому что слуг не допускали, а споры затянулись далеко за полночь и часть восковых свечей, окончательно выгорев, погасла. Те, что горели, находились на последнем издыхании, хотя и продолжали выжимать из себя неяркий грязно-желтый свет.
А еще было холодно. Поставленный в чистом поле шатер мог лишь сдержать порывы студеного сырого ветра, а вот согреть собравшихся в нем — увы. Жаровни с углями стояли давно остывшие, а поменять их нечего и думать — дров не было. К тому же то один, то другой из спорящих откидывал полог, выходя наружу или возвращаясь обратно, а суровый холодный ветер только того и ждал, радостно залетая внутрь.
Впрочем, как раз холода люди не замечали — не до того…
Князь Ингварь, возглавляющий это походное совещание и всего несколько месяцев назад перенявший от погибшего отца правление во граде Переяславле Рязанском, ныне пребывал в тяжких раздумьях. Последнее слово было за ним, и как он порешит, так тому и быть. Он же пока не знал, что предпринять. Бояре, собравшиеся еще засветло к нему на совет, судили-рядили и так и эдак, но мнений было много, предложения звучали самые разнообразные, и князь растерялся.