Это объясняет и непонятное отсутствие дружины в столице, и то обстоятельство, что какой-то Ожск устоял перед набегом, а Рязань была взята. Однако, видя, что сил для последующих боевых действий не столь много, а во взятом городе, не имеющем крепостных укреплений, отсидеться не получится, Ярослав отошел, не приняв боя с подоспевшими из-под Пронска рязанскими ратниками.
Тогда-то и стало окончательно ясно, что теперь продолжения войны не миновать, ибо стерпеть такую пощечину — не уважать себя. К чести Константина отметим, что к мести он приступил не сразу, так сказать, по горячим следам, прекрасно понимая, что как бы там ни было, а вторгнуться сейчас в пределы владений переяславского князя означает исполчить на себя и остальных Всеволодовичей, которые не оставят своего брата в беде, пусть даже он сам ее на себя накликал. Следовало действовать осторожно и последовательно, как и поступил рязанский князь, принявшись первым делом заново отстраивать столицу и… готовиться к войне.
Албул О. А. Наиболее полная история российской государственности, т. 2, стр. 148. Рязань, 1830 г.
Глава 26
Надежда приходит и уходит, или Ирий для воеводы
…есть мгновенья, краткие мгновенья,
Когда, столпясь, все адские мученья
Слетаются на сердце — и грызут!
Века печали стоят тех минут.
Михаил Лермонтов
Пока Константин ехал к Ратьше, он продолжал размышлять о превратностях судьбы. Интересно, поверил бы он, если бы ему сказали, что на самом деле удача в Ростове спустя полгода обернется совсем другой стороной? А ведь обернулась, потому что, если бы ему в конце февраля не удалось договориться со своим тезкой, он бы мог встретить рати Ярослава и Юрия гранатами. Да и пороха у него было предостаточно, зато сейчас ни того ни другого.
Верно гласит пословица: «Хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах». И тут же, словно в дополнительное подтверждение этому, князю припомнились слова Святослава о предстоящей женитьбе еще одного его тезки, которую тот наметил на Покров и которой теперь не бывать. А ведь тоже, наверное, был уверен, что и свадьбу сыграет, и детьми в следующем году обзаведется. То-то он затеял летом терем поставить.
«А мне-то и невдомек, почему он захотел именно возле Радунца жилье построить. Думал, из-за родства, все-таки двоюродный брат, а оказывается… — плавно текли его мысли, и вдруг вспыхнуло: — Стоп! Двоюродный брат. Как там Свято слав говорил? Радунец-то брат, а его сестра — нет. А может, и у меня такое же? Кто сказал, что Мстислава Удатного породила моя тетка Надежда Глебовна? Подумаешь, замуж за его отца вышла. Ну и что? А на самом деле мы с Удатным никакие не братья, потому что он родился от второй или третьей жены. Или наоборот — моя тетка вышла за Мстислава Ростиславича, когда у того уже подрастал сынишка, который будущий Удатный. Так-так…»