«Может, все-таки удастся избежать войны», — мелькнула у него надежда.
— В володение, — неуступчиво поджал губы Ингварь.
— Нет, в держание, — поправил Константин, чувствуя, что напрасно он размечтался.
— В володение князь боярам своим селища раздает, а я сам князь. — Ингварь медленно покачал головой в знак отрицания. — Не приемлю я таковского.
— Ну хорошо, — сдался Константин, прикидывая, что сейчас мир куда дороже маленького городка, о котором они говорили получасом ранее. К тому же он в стратегическом отношении все равно ничего не значит. — Пусть Ольгов перейдет в твою отчину на веки вечные. Дарю.
— Ишь какой чукавый![46] — насупился Ингварь. — Стало быть, Переяславль с Зарайском и Ростиславлем в держание, а заместо них куцый Ольгов. На тебе, паря, шкурку заячью, дарю, а про те лисьи, кои тебе от деда с батюшкой остались, памятай, что они теперь мои, а ты ими токмо пользоваться можешь. К тому ж и сам Ольгов всего пять лет назад тоже нашим был. Тако же и Коломна, и Лопасня, где ты ныне своих воев усадил.
— Во как?! А когда это они под княжением твоего батюшки были? — усомнился Константин, который успел изучить подробный расклад владельцев городов в Рязанском княжестве. — Помнится, Коломной владел Олег Игоревич, а в Лопасне сидел Глеб Игоревич.
— Верно, — согласился Ингварь. — И оба — мои родные стрыи. Детишков ни один не оставил, посему я самый ближний и самый старший. А ныне что получается — ты ж мой Переяславль яко волка обложил — куда ни прыгни из логова, везде охотник с луком. Мне и братьям моим меньшим токмо град батюшкин и остался, да еще Ростиславль с Зарайском, кои ты…
— Говорю ведь — выморочное наследство переходит не к братаничу, но к великому рязанскому князю, — отрезал Константин.
— Уже великому, — усмехнулся Ингварь.
— А чем Рязань хуже Киева или Владимира? — пожал плечами Константин. — Вон даже Новгород всего-навсего град, а и тот Великим называют. Ну и отличие в титуле между князем и его меньшой братией тоже должно иметься.
— Ну-ну, — многозначительно улыбнулся юноша. — А я тебе так поведаю. От деда твоего, а моего прадеда Глеба Ростиславича тоже отказа требовали от Коломны и иных волостей рязанских. Притом требовал сам Великий князь Владимиро-Суздальский Всеволод Юрьич, одначе дед твой порешил в нетях остаться, а на таковское «добро» не дал. И стрый твой Роман Глебович тоже помер в нетях у суздальцев, одначе не покорился. Мой же дед Игорь Глебович вместях с твоим батюшкой Володимером в самой Рязани сиживал…
— Ишь куда замахнулся, — невольно вырвалось у Константина.