«Там темно, сыро и холодно».
Барча охватил приступ ярости — он винил в случившемся Комейтк-Лелианр и всех лектванов. Почему он должен быть жертвой их раздоров с другой инопланетной расой?
«Почему лектваны не сделают что-нибудь, чтобы избавиться от клау?»
Комейтк-Лелианр полупрезрительно улыбнулась: «Лектваны живут на трех планетах, а клау владеют сорока двумя. В характере войны между нашими расами вам, скорее всего, было бы трудно разобраться досконально — это многовековой конфликт, от него зависит сохранение нашей нравственной жизнеспособности. В конечном счете мы, конечно, победим. Тем временем люди гибнут и страдают». Она пожала плечами: «Вселенная несовершенна».
«Это очевидно», — отозвался Барч. Земля внезапно представилась ему маленькой и ничтожной, буколической провинциальной глубинкой на окраине космических империй: «Так что же? Нам предстоит провести остаток жизни на Магараке?»
Девушка не ответила. Барч отчаянно разглядывал тускло светящиеся стены: «Нас не выкупят? Мы не можем убежать?»
Комейтк-Лелианр произнесла с расстановкой — так, будто говорила с ребенком: «Выкуп невозможен — между лектванами и клау нет никаких структур обмена. Клау располагают энергетическими мощностями, сырьевыми материалами, техническими навыками. Но для них самый ценный товар во Вселенной — трудовые ресурсы. Клау оценивают благосостояние в зависимости от количества рабов».
«А побег?»
Лектванка пожала плечами: «Недавно двенадцать рабов-ленапи спрятались в поддельной полости грузового звездолета и добрались до Маха-Триады. Если им удастся вернуться домой, на Лено, репутации клау будет нанесен ущерб. Если же их сумеют поймать, клау продемонстрируют другим рабам на примере беглецов, насколько нежелательны последствия неподчинения».
«Таким образом, покинуть планету рабов почти невозможно».
«Совершенно верно».
Прошло, наверное, не меньше двух суток. Три раза на стенах камеры вздувались пузыри — пузыри лопались, впрыскивая в камеру порции серой каши.
Комейтк-Лелианр полностью замкнулась в себе. Она не говорила с Барчем, не обращала внимания на еду. Наконец Барч приблизился к ней, оттолкнувшись от стены: «Если ты не будешь есть, ты ослабеешь. Ты можешь заболеть».
Она сонно взглянула на него: «Ну и что?»
Барч раздраженно нахмурился: «Что с тобой? Ты уже сдаешься?»
«А что еще остается?»
«Нужно сохранять уверенность в себе».
«Мы — рабы, — тихо сказала девушка. — Рабам ни к чему самоуверенность».
«Я — не раб, пока не почувствую себя рабом».
Внутри лектванки словно порвалась сдерживающая нить. Ее голос стал резким, торопливым: «У вас нет никакого представления о том, что вас ждет на Магараке. Вы отказываетесь думать, руководствуясь предварительно сфабрикованными эмоциональными шаблонами, заменяющими мыслительный процесс. И, что еще хуже, вы пытаетесь искажать реальность в соответствии со своими предрассудками».