«Рой, что случилось с твоей рукой?» — спросила Комейтк-Лелианр. Барч стоял в необычной позе, схватив правой рукой предплечье левой.
Барч прошел вперед, с трудом опустился на скамью и выдавил: «Тык, разбуди племя! Снаружи — третья баржа. Ее нужно срочно спрятать в Большой Дыре».
«Рой, твоя рука...» — начала было Комейтк-Лелианр.
«Моя рука и Кербол, — сказал Барч, — остались в грязи на берегу». Она заметила на лице землянина слезы — слезы истощения и скорби. Осторожно развернув окровавленную тряпку, которой Барч обмотал обрубок руки, она почувствовала головокружение. Из-за ее спины выглядывали лица — тупые маски с широко раскрытыми глазами и раздувшимися ноздрями, возбужденные нездоровым любопытством.
Барч сказал слабым голосом: «Не стойте вокруг, идите работать. Чеврр! Где Чеврр?»
«Здесь», — горбоносый спланг выступил из теней.
«Ты знаешь, что делать... Взломайте стену Большой Дыры, задвиньте баржу внутрь и замаскируйте прореху. Возьми это на себя — я больше не могу».
Нижняя пещера опустела — в ней остались только Барч и Комейтк-Лелианр. Барч лежал на скамье и почти бессвязно бормотал: «На этой барже — все, что нужно... Инструменты, сварочная лента, сварочный аппарат, палубная обшивка... Плотину сторожили борнгалезы. Мы хотели украсть прожекторы, передвижные прожекторы... Охрана сбежалась, как голодные псы!»
«Тише, Рой. Лежи спокойно».
«Левая ладонь болит. Как это может быть? У меня нет левой руки... Она там, в грязи, вместе с Керболом... Как ему не повезло!»
Комейтк-Лелианр пыталась вспомнить все, что знала о лектванской медицине, но отрывочные сведения и теоретические формулировки не имели непосредственного отношения к кровоточащему обрубку руки.
Пфлуга, вторая женщина Плоскорожи, неспособная работать в Большой Дыре из-за ожирения, спустилась, чтобы заново развести огонь. Она сосредоточенно взглянула на обрубленную руку и спросила у лектванки: «Что ты хочешь сделать?»
«Не знаю».
Пфлуга фыркнула: «Есть только один способ». Она засунула в угли толстый сук.
Барч потерял сознание. Когда ее ноздри уловили запах жареной плоти, Комейтк-Лелианр тоже упала в обморок.
Пфлуга хрюкнула, шмыгнула носом, развела огонь под котлом поярче и нагрела воду — толстуха прекрасно знала, что скоро каждый, кто занимался разгрузкой третьей баржи, проголодается, да еще и горячего чаю потребует.
Барч открыл глаза, попытался приподняться привычным жестом и упал на постель. У него больше не было левой руки, он облокотился на воздух. Неуклюже приспособившись, он сел, опираясь на правую руку, и взглянул на остаток предплечья, обмотанный повязкой из чистой серой ткани. Обрубок болел, но боль стала выносимой.