— Я — за, сэр. Я ждал этого двадцать с лишним лет!
— Вас что-то беспокоит, Халт?
— Ни в коем случае, сэр. Занимайтесь политикой, добивайтесь принятия билля, а все остальное мое дело.
— 10 марта исполнится почти два года, как этот проклятый билль ходит по кругу, несмотря на молчаливую поддержку лидера большинства. Но я не очень беспокоюсь. Я думаю, что 10 марта принесет нам удачу. Не вижу ничего существенного, что может помешать нам. А вы, Халт?
Директор помедлил.
— Я тоже, сэр.
«Первая моя ложь шефу. И если через три дня президент будет мертв, поверит ли моим доводам комиссия по расследованию? »
— Спокойной ночи, Халт, и благодарю вас.
— Спокойной ночи, мистер президент, и спасибо за прекрасный обед.
Директор сел в машину. Специальный агент, сидевший на месте водителя, повернулся к нему.
— Только что для вас получено важное сообщение. Можете ли вы немедленно вернуться к себе?
— Могу, конечно... Мне вообще было бы проще переселиться туда совсем, но, боюсь, налогоплательщики обвинят меня в том, что я за их счет экономлю на квартплате.
Водитель засмеялся: чувствуется, что Директор в самом деле неплохо пообедал, а ведь это не так часто выпадает на его долю.
* * *
Элизабет принесла кофе и села рядом с ним.
Смелость города берет. Рука поднялась как бы невзначай, легла на спинку дивана, коснулась ее волос.
Элизабет встала.
— Ох, чуть не забыла. Не хотите ли бренди?
Нет, бренди я не хочу. Я хочу, чтобы вы вернулись.
— Нет, спасибо.
Она нагнулась над плечом Марка.
Нет, пока она держит в руках кофейник, поцеловать ее невозможно. А, вот она и поставила его. Черт, опять встала.
— Давайте включим музыку?
Боже милостивый, что следующее?
— Прекрасная идея.
— Как насчет «В память Синатры»?
— Великолепно.
«... И в тот момент мы были так близки друг к другу...»
Песня никуда не годится. Элизабет возвращается. Попробовать поцеловать ее еще раз. Проклятье, она снова наливает кофе. Наконец ставит чашку на место. Осторожно. Очень, очень важно. Господи, как она прекрасна. Долгий поцелуй — глаза у нее открыты? — нет, закрыты. Она наслаждается — какое блаженство — еще, еще...
— Не хотите ли кофе, Марк?
Нет, нет, нет, нет, нет.
— Нет, спасибо.
Еще один долгий поцелуй. Рука ползет ей за спину — она все еще очень далека от меня...
— Марк, я должна кое-что сказать вам.
Нашла самое подходящее время. То, о чем я мечтал.
— Я тебя обожаю.
— Я тоже обожаю тебя, дорогой.
Они не сразу услышали телефонный зуммер. Телефон надрывался.
— Это вас, Марк.
— Юлиус...
Проклятье!
— Еду.