— Опасно. С вами враждовать — хлопот не оберешься, — мотнул головой Константин. — Да ты и сам знаешь, что не люблю я силой. Разве что когда деваться некуда.
— А с пруссами да литвой тебе тоже деваться было некуда? — насмешливо спросил Градимир. — Да и раньше, с теми же ливами, семигалами и прочими? А еще раньше взять — с князьями, которые на тебя пришли? Землю родную боронить — святое, только ты ведь не угомонился, когда их полки отбил, а сам к ним в гости подался, да так, что хозяевам после и места в своих хоромах не нашлось. Они же и вовсе не твои были, включая и Галич, который ты под свою длань подмял.
— А тебе иной способ ведом, чтоб Русь объединить и себя от соседей обезопасить? Тогда скажи, а я подумаю. Может, и исправлю что-нибудь. Я ведь не спорю, что, скорее всего, и другой выход имелся, а то и не один. Вот только я их не видел.
— Может, и имелся, — задумчиво протянул волхв. — Но это дело прошлое. Незачем нам к нему возвращаться попусту. Оно уже свершилось, так чего уж теперь. Так ты толком не сказал — что делать станешь, если мы твоим людям воспретим в нашей земле ковыряться?
— Скажу, что от этого ничего хорошего не будет, причем обеим сторонам, — мрачно отозвался Константин.
— Ишь ты, — мотнул головой Градимир, и было неясно, то ли он возмущается подобным ответом, то ли восхищается смелостью сказанного, то ли продолжает насмехаться. — Грозишь, стало быть? — уточнил он.
— Нет, предупреждаю. Ты же сам знаешь, что мне ведомо будущее. Если ты сегодня меня на Урал не пустишь, то гости дорогие на Русь все равно придут, а встретить их мне будет нечем. Не смогу я столько угощения для них найти, чтобы удоволить их жадность. Они же обидчивые — побить за это могут.
— А может, и нет, — перебил его Градимир.
— Может, и нет, — покладисто согласился Константин. — Но то, что русской крови гораздо больше прольется, — это точно. Я от Всеведа слыхал, что вы давно сюда ушли. Чего не поделили, кто прав, а кто виноват — не знаю, да и не о том сейчас речь. Я иное у тебя спросить хочу. Неужто вы так оторвались от своей родины, что вам ее ничуть не жаль?
— Что ты понимаешь, Константин Володимерович, — с раздражением заметил волхв. — Не мы от Руси оторвались, а она нас от себя отторгла. С мясом вырвала и выкинула. Думаешь, не больно нам было?
— Думаю, что очень больно, — последовал ответ. — Но хорошо ли от матери отворачиваться, даже если она и обидела в чем незаслуженно?
— Если обидела — нехорошо. А если прокляла?
— А тут еще разобраться надо, она ли проклинала или глупцы, которые на ней жили, — не уступал Константин. — К тому же, если мои люди полягут, беды не одолев, придет время — и вам тоже аукнется. Тогда ведь сюда не я, а иные придут. Они уговариваться с вами не станут — сами попробуют взять. Это я хочу все миром уладить.