И ведь полки эти обеспечить надо. Коннице фураж, людям продовольствие заготовить. Не потащит же на себе крестьянский парень всю снедь, которая нужна на время предполагаемых боев. Да он рухнет под таким весом. Значит, что? Склады нужно строить для продовольственных припасов.
Это сейчас они уже повсюду стоят — и на юге, в новом граде Армавире, который армянские беженцы для себя поставили, назвав так в честь своей древней столицы, и в степном междуречье на восточном порубежье, и в Прибалтике.
С ними тоже повозиться пришлось немало, включая необходимые меры предосторожности. На каждом складе стояли специальные стеклянные бутыли с бензином. Коли сдавать врагу придется, то чтоб тот уж ничем попользоваться не мог. Поджечь не успеют, так хоть в зерно выльют. Монгольские кони хоть и неприхотливы, но благоухающую бензином пшеницу все равно хрумкать не станут — побрезгуют.
А новые рода войск взять. Например, те же инженерные сотни, которые теперь имеются при каждой тысяче. Мастеровитых людей учить не надо, а вот добиться согласованности, доведенной до автоматизма, чтобы, к примеру, увеличить скорость наведения тех же переправ, — это тоже время. Иной раз не часы — минуты решают, например, при сборке гуляй-городков.
Да что говорить. И без того ясно — каждое дело своего догляда требует. Ну, хотя бы изредка.
У Миньки тоже работы выше крыши. Да, от стекла он отошел. Его нынче по рецептам изобретателя простые мастера теперь производят, но к основному помещению пристроечка приделана, где экспериментальная лаборатория устроена. Там умельцы сидят, которым скучно по шаблону трудиться, потому как душа чего-то нового жаждет. Не каждый день, но заглядывать туда надо — ободрить, вникнуть, а может, и советом помочь.
С оружием тоже мороки не оберешься. У коваля над душой стоять ни к чему — народ прямой, грубоватый, цену себе знают, так что и послать могут. Туда. А сам металл до ума довести!.. Тут снова догляд требуется, чтобы сталь была — чистый булат.
Литье взять, так тут хоть вообще не отходи. Первые колокола потому и отправляли куда подальше — в Великий Устюг, на Онегоозеро, в Санкт-Петербург, Яик, Уфу и так далее, что звук у них был нечистый. То дребезжит немного, то эхо не отдается, гула такого нет, какой сам Минька помнил — был как-то на экскурсии в Ростове Великом. Там, в приграничных городах, важно не это, а громкость звучания, потому что главная его цель — не на молитву народ собирать, а об опасности предупредить да на бой собрать.
Поэтому в стольной Рязани колокол на целых пять лет позже появился, чем в древнем Семендере на Кавказе. Зато и звук у него — заслушаешься. Когда патриарх впервые его услышал, Миньку расцеловал. Целует, а у самого по щекам слезы катятся. Изобретатель эти слезы не забыл — всего через два года целый перезвон над столицей несся. Веселый такой.