Но преподавателей все равно катастрофически не хватало. Полностью укомплектовать удалось лишь кафедру богословия, которая была открыта в университете по устному договору, заключенному между царем и патриархом.
Получилось что-то вроде натуробмена. Владыка Мефодий всем своим саном и авторитетом духовной власти освящал первое на Руси высшее учебное заведение и не препятствовал введению кафедры философии, где учат думать собственной головой, что чревато непосредственной угрозой для любой веры.
Университет же утверждал в будущих выпускниках основы веры, а также давал знание священного писания и трудов самых выдающихся проповедников православия. Кроме того, Мефодий взял с Константина клятвенное обещание, что третье высшее учебное заведение будет чисто богословским, причем не церковь, но сам царь возьмет на себя все расходы по его содержанию.
Что же до математики, истории и прочего, то тут пришлось поработать всей четверке. Константин ввел непреложное правило, согласно которому каждая лекция, написанная кем-либо из них, проходила экзамен у трех остальных, которые безжалостно вымарывали «лишние» сведения. И что самое интересное — больше всего доставалось основателю этого правила.
— Ни к чему вот этого короля расписывать, — бурчал Минька. — А тут зачем герцогов понатыкал? Римских императоров тоже ополовинить бы надо — дело-то прошлое.
— Вот это студентикам знать рановато — лишь сумятицу в умы внесет. Да и вот это, государь, тоже лишнее, — вторил ему владыка Мефодий, и жирные полосы черных чернил одна за другой густо пересекали любовно выведенные строки.
Константин в долгу не оставался. Пробовать вымарывать что-нибудь из библии он не пытался, а вот Миньке доставалось изрядно.
— Икс в минус третьей степени еще лет пятьсот никому не понадобится, — отыгрывался он за свою усеченную лекцию.
— До этой формулы они тоже не доросли, — подпевал ему Вячеслав. — А такое я и не слыхивал.
— Это в десятом классе проходили. Между прочим, в нашей сто восьмой школе, — кипятился Минька.
— А для меня оно слишком сложно. И вообще, если особо любознательный попадется, типа гения вроде тебя, ты ему факультативно растолкуй, а всех прочих этой алгеброй с геометрией не терзай, — приговаривал неумолимый Вячеслав. — Сам страдал в свое время, так хоть за других бедолаг заступиться сумею.
Впрочем, со временем — гений он и есть гений — Минька научился выкручиваться. Едва перо воеводы угрожающе зависало над очередной формулой, как он тут же немедленно вопил:
— Это необходимо для расчета веса пороха при его закладке в пушку, исходя из толщины ее ствола и внутреннего диаметра!