— А что ж так?
— Да вот так, — ворчливо отозвался Миколай. — Представь себе стену, но не простую, а крепкую, почти как железо. Сколь ни бодай — все без толку.
— Хорошей секирой можно и железо разрубить, — неуверенно заметил Бартош.
— Можно, — согласился Миколай. — Только стена-то не простая. Возле нее долго топтаться не получится — вмиг копьем или мечом достанут. Там чуть зазевался и все. А тех, что за этой стеной, нипочем не достать. Вот такое войско у князя Константина. Ты меня знаешь. Я в десятках сражений был. Если самые крупные считать, и то пальцев на руках и ногах не хватит. Никогда не боялся, а там…
— Неужто струсил?! — изумленно ахнул Бартош.
— Вот еще!.. Ничего я не струсил, а просто…. Просто понял, что все бесполезно. Не одолеть их. А раз бесполезно, так зачем оно все? Да и остальные это поняли — я же не первым назад коня повернул. И получилось, что поехали пятнадцать, а обратно из-под Ростиславля, так град называется, где мы… где нас… где они… — Он махнул рукой. — Словом, вернулись только трое. Это те, у кого самые резвые кони были. Тогда мой Венчик меня от погони спас, а сейчас уже все. Остарел мой боевой друг, не тот стал, совсем не тот.
— И никак их…
— Да говорю же тебе! — с досадой произнес Миколай. — Одолеть их нам нет никакой возможности. Тогда их даже меньше было, чем нас, а тут столько же, даже чуть больше.
— Почему это ты так решил? — удивленно спросил Бартош.
— Потому что я не глухой, — раздраженно ответил его дед. — Ты сам не слыхал, что ли, как Анджей из Мокрца сказал, будто их тысяча, и еще много дымов за холмами. Вот и считай. И коням нашим нужный разбег взять не получится. Снег-то вон какой глубокий, по брюхо им будет. Значит, до стены шагом, — с тоской произнес он. — А потом… — он вздохнул и умолк.
— Я тебя никогда не брошу, — решительно произнес Бартош.
— Вот и сгинем оба ни за что ни про что! И пресечется наш славный род Леливов из Туробоя! Что же тут хорошего, — проворчал старый воин. — Оно, конечно, рад я, что ты такой славный у меня, а только иначе нельзя. Ни к чему тебе пропадать вместе со мной. У тебя-то кобыла молодая совсем. Авось ускачешь. Да, вот еще что. Часть серебра, что я скопил тебе на свадебку, — ну, ты помнишь, где оно закопано, — ты не пожалей и отдай за упокой моей души. Только не в наш костел. Он у нас больно старый и неказистый. А убранство костела — это как одежа для молитвы. Из нашего она дальше, чем до апостола Петра, не дойдет, а может, и он ее не примет — скажет, что плесенью от нее припахивает да мышами. Тут надо в Плоцк, а лучше всего не пожалей времени и съезди в Краков в храм Святого Войцеха или Девы Марии. К ней, заступнице, очередь, поди, на небесах. Много там нас, таких как я. Но ты не скупись и закажи сразу не одну заупокойную службу, а десять. Если первые где-то там по пути к небу затеряются, то седьмая или восьмая, в крайнем случае десятая непременно должны к ней пробиться, чтоб она там за меня своего сына попросила.