«В Карневале найдутся потрясения на все случаи жизни. Ты боишься нищеты?»
Амаранта Джасинты пожала плечами: «Не хотела бы жить так, как живут кочевники».
«Может быть, тебя заинтересует аттракцион «Помоги себе разбогатеть»?»
«Возможно — в этом что-то есть».
«Тогда пойдем!»
За вход в павильон «Помоги себе» брали десять флоринов. На Кудеяра и его спутницу надели сбруи из ремней с закрепленными схади досками; на штырьках каждой доски висели девять бронзовых колец.
«Каждое кольцо стóит один флорин, — пояснил служитель. — Как только игрок заходит в коридоры павильона, он начинает красть кольца, висящие на спинах других игроков — столько, сколько сможет. Другие крадут его кольца. Когда все кольца игрока будут украдены, звучит зуммер. Игрока ведут к расчетной кассе, где ему выплачивают по флорину за каждое из похищенных им колец. Одни выигрывают, другие проигрывают. Ловкость, бдительность и коварство выгоднее прямолинейных попыток хватать все, что попадется. Успешный вор — смышленый вор. Желаю удачи!»
Коридоры павильона на поверку оказались лабиринтом из зеркал, стеклянных перегородок и закоулков, прикрытых шторами. В центре лабиринта находился коридор со стенами, испещренными замаскированными нишами. Из-за углов выглядывали лица, из затененных альковов украдкой протягивались руки, воздух полнился торжествующим шепотом и разочарованным шипением сквозь зубы. Время от времени светильники тускнели и начинали мигать — в такие моменты слышался шорох поспешных перебежек.
На спине Кудеяра наконец включился зуммер; тут же появился служитель, который провел его к расчетной кассе. Там его уже ждала амаранта Джасинты. Кудеяр вручил кассиру похищенные им кольца и получил двенадцать флоринов.
Джасинта огорчилась: «Из меня не получится воровка. Я украла всего три кольца. В этом искусстве мне с тобой не сравниться».
Кудеяр ухмыльнулся: «Два кольца я стибрил у тебя».
Они вышли на улицу, и Кудеяр подвел спутницу к киоску «Стиммо»: «Какого цвета?»
«Ммм… красного».
«Красные придают мне дерзости», — чуть отодвинув маску вверх, он положил пилюлю в рот. Амаранта Джасинты скептически посматривала то на Кудеяра, то на пилюлю: «Что, если мне и так уже хватает дерзости?»
«Стимуляция сделает тебя безрассудной».
Джасинта проглотила пилюлю.
Кудеяр торжествующе расхохотался: «Вот теперь ночь начнется, как положено!» Он сделал широкий жест рукой: «Карневал!»
Они прошлись по бульвару к Эспланаде. Пришвартованные к причалам баркасы и баржи сверкали мелькающей рекламой и заставляли набережную дрожать от громкой музыки. На другом берегу Чанта высились небоскребы Мерцанта; перед ними вдоль реки выстроилась длинная полоса массивных зданий пониже. Кларджес производил суровое, монументальное впечатление. Карневал был угодлив, пикантен, опьянен страстями.