– А Каролина Крейн вас удивила? – Каннингем решил с ходу брать быка за рога. Художник воспринял этот вопрос с той же доброжелательностью.
– Ну ещё бы! Для того, чтобы мне захотелось писать портрет незнакомой женщины, она обязана меня удивить.
Он отступил к стене и отдёрнул занавеску из мешковины.
– Вот, если хотите посмотреть. Я не стал его продавать, хотя, надо сказать, деньги предлагали приличные.
Каннингем взглянул на портрет рыжеволосой девушки с красной ленточкой на лбу, написанный в той же странной переливчатой манере, что и другие картины. Раньше он видел только фотографию в следственном деле и недоумевал, что такого находили мужчины в Каролине Крейн. Не только не красавица, но без всяких признаков грации и миловидности – мужеподобная кобыла. Но на портрете она смотрелась иначе. В ней безусловно было что-то притягательное – какое-то грубое обаяние древней фрески из Британского музея, смутные воспоминания о которых навевала картина Блэкберна. И этот взгляд! Близко посаженные глаза, проницательные, бросающие вызов.
– Что скажете, инспектор? – Блэкберн кивнул в сторону своей работы. – Только не говорите, что это просто шлюха.
– Согласен, она не так проста, – задумчиво ответил Каннингем. – Как вы с ней познакомились?
– Снял её в баре в Сохо. Вначале собирался просто развлечься, но потом планы поменялись. Я в первый же вечер начал писать её портрет. Только мне не удалось закончить его так быстро, как хотелось. Каролина не слишком часто ко мне приходила. Видно, была занята с клиентами.
– Не часто – это как? Раз в неделю, в две недели?
– Пожалуй, за месяц раза три. Я обычно не неволю своих натурщиков – это плохо отражается на картинах.
– Она приходила в какие-то определённые дни? Скажем, по вторникам?
– Нет, не думаю. Я бы запомнил. Но часы сеансов были примерно одни и те же – с полуночи до трёх.
– Мисс Крейн оставалась у вас ночевать?
– Нет, она всегда уходила от меня до рассвета.
– Вы не замечали никаких странностей в её поведении?
– Что вы имеете в виду, инспектор?
– Не было ли у неё необычных сексуальных фантазий? Скажем, с детскими игрушками?
Блэкберн пожал плечами и снова рассмеялся.
– С чего вы взяли, инспектор? А, понимаю – услышали от кого-нибудь из её клиентов. Наверное, она просто угождала им. Со мной у неё ничего подобного не бывало.
– А играть в сеанс психоанализа она с вами не пыталась?
– Не думаю, что меня бы это возбудило. Нет, у нас было всё как у людей – мы немножко развлекались, а потом она садилась позировать для портрета. За это я ей, конечно, доплачивал.