– Почему «конечно»? Что вы делали в Оксфорде?
– Я там живу, – Дафна выглядела задетой. – Вы что же, думаете, там живут одни старые сморчки в мантиях?
Боль в ногах и в виске на время отступила. Инспектор хищно подобрался, поставив локти на стол.
– И где вы были в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое?
– У себя дома, натурально. А почему вы спрашиваете?
– Кто-нибудь может это подтвердить? Родственники, муж?
– Я не замужем.
– Любовник тоже годится в качестве свидетеля.
– Бесполезно, инспектор, – сказала Дафна, набивая свою длинную трубку. – Я живу одна, и это значит «одна». Моя последняя попытка наладить личную жизнь кончилась разочарованием. За мной ухаживал один журналист. Перед командировкой в Париж он попросил одолжить мой кодак стоимостью в пятьдесят фунтов – почему-то он был полностью уверен, что я ему не откажу. Я отказала, конечно. А потом он привёз мне из Парижа одну открытку с видом Сены – знаю я эти открытки, они продаются за два су. Ну не скотина! После этого я окончательно решила с ним расстаться.
– Если вы с ним больше не общаетесь, он не имеет отношения к делу, – прохладно сказал инспектор. – Может ли кто-нибудь подтвердить, что вы были у себя дома в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое декабря?
– Боюсь, никто, – Дафна выпустила облако душистого дыма. – А что, меня подозревают в убийстве?
– Пока только в пособничестве шантажу, – совершенно серьёзно ответил Каннингем. – Не беспокойтесь, это ещё не допрос. Вы позволите записать ваш адрес?
– Пожалуйста, – хмыкнула она, сдвинув трубку в угол рта. – Хорошо хоть и правда не в убийстве. Или это у вас такой способ знакомиться?
– Кроме шуток, – Каннингем достал записную книжку. Дафна демонстративно чётко, по слогам продиктовала адрес.
– Адреса остальных гостей нужны? – она искоса взглянула на инспектора.
– Не трудитесь. На данный момент – нет.
– Жаль, – сардонически усмехнулась Дафна. – Мне было бы любопытно представить себе физиономию Вульфихи, когда к ней явится полицейский сыщик. Желательно – в середине её лесбийских утех с Витой Сэквилль-Вест.
Инспектор скривился. Количество откровений о половой жизни англичан, которые он получил в ходе этого расследования, начинало переходить все разумные пределы.
– А вы сами разве не…? – неделикатно полюбопытствовал он. Дафна презрительно пыхнула трубкой.
– Я? Я люблю мужчин. Это единственное, что у нас общего с Литтоном.
– Почему же вы тогда одеваетесь в мужскую одежду?
– Как раз поэтому.
Мигрень вернулась, тугой ледяной волной окатив висок. На дне левой глазницы начало стрелять. Табачный дым, подумал Каннингем, он никогда не переносил табачного дыма. Хотя дым из трубки Дафны не был зловонным, в отличие от палева дешёвых сигар в Сохо. Уже поднимаясь из-за дубового стола, инспектор спросил: