На это Виктору было плевать. Он привык к своему положению отверженного, давно научился не полагаться на других или на обстоятельства. Люди ненадежны, обстоятельства неопределенны. Лучше самому определять свой путь, свои действия. Хуже некуда — зависеть от чьих-то капризов.
Из додзе он ушел разозленный на Ютаку и Кимуру, по их вине он опоздал на трамвай в 9:15 от станции метро «Икэбукуро». Следующий будет через час, в такое время они редко ходят. Ютака и Кимура еще приглашали его в бар рядом с додзе, но Виктор отказался, разумеется. С этими придурками у него не было ничего общего, алкоголя и табака он не употреблял, женщинами не интересовался.
Будь проклят этот Пак И, как ему вообще могло прийти в голову, что Виктор передумает. Он коснулся раны на щеке. Бабушка Акаси хорошо обработала ее, сначала натерла тонким ломтиком огурца, затем помазала яичным белком. Кровотечение и боль прекратились, но маленький шрам останется. Пометка И. Виктор бесился каждый раз, когда вспоминал об этом.
Сейчас Виктору очень хотелось есть. От запахов на каждом углу, где стояли тележки с вареными яйцами и рыбой, у него рот беспрестанно наполнялся слюной. Он украл у слепого уличного торговца такояки — жареные колобки из муки и кусочков осьминога. Вины он при этом не чувствовал, так как признавал только свои обязательства перед самим собой.
Такояки Виктор съел на ходу, пробираясь по узким извилистым улочкам, пахнущим водорослями и жареной пищей — с обеих сторон дешевые бары, оборванные старики с чашами для милостыни, предсказатели будущего за низкими столиками… Но такояки только разожгли его аппетит — после тренировок он всегда мучился голодом. Бабушка говорила, что единственные требования, которым Виктор уступает, это требования желудка.
Добравшись до станции, он решил убить время, гуляя по уличному рынку — как раз напротив станции. Один предмет из выставленных на продажу особенно привлек его внимание, яшмовый пенал с набором для каллиграфии. Очень старый на вид и очень красивый. Он обязательно понравился бы его бабушке. Бабушка была весьма сильна в каллиграфии, ловко работала кистью из оленьих волос, выводя сложные кандзи, японские иероглифы. Она и его немного научила.
Вместе с кистью нужна еще индийская палочка, бумага ручной выделки и, конечно, тушечница. Немножко воды в тушечницу, растереть палочкой, и получается специальная жидкость, необходимая для этого древнего и тонкого искусства.
Яшмовый набор — или просто тушечница — привлекший внимание Виктора, стоил не дешево. Он с интересом наблюдал, как продавец, брюзгливый толстяк с улыбкой-гримасой, довольно грубо говорит с двумя педерастами, которые устроили торг, пытаясь сбить цену. Толстяк заявил, что торговаться не будет, тушечница единственная в своем роде. А кто этого не понимает, пусть отправляется к дьяволу. Цена установлена и на этом конец.