- Ну, сержант УГБ НКВД Легостаев, капитан Каримов по вашему приказанию прибыл!
- Товарищ капитан, я вас не вызвал, я вас пригласил, посмотреть на удивительного персонажа. Вот знакомьтесь, капитан Каримов Абдувахоб. Может это ваш родственник?
Внимательно всматриваюсь, на незнакомого бровастого брюнета, нет, никогда не видел (а может это родственник настоящего Каримова?). Хотя, где-то я это лицо видел, но вот где и когда, да и в какой шкуре, здесь или там, в будущем.
- Нет Легостаев я этого, человека не знаю.
- Представляете, этот капитан, верный помощник Венцеля, бывший танкист РККА.
- Капитан Каримов, вы откуда? - спрашиваю у сидящего, потупив глаза бровастика.
- Ничего не скажу, красные собаки, великий Гитлер вас всех победит, и я стану в нашем независимом Туркестане большим человеком.
- Дерьмом собачьим станешь ты, и не в Туркестане, а прямо здесь и сейчас понял, ты кто: узбек, таджик, туркмен?
- А ты кто такой, что бы я тебе отвечал, грязный кафир?
Тут Легостаев не выдержал, и привстав во всю легостаевскую кулаком влепил моему почти тезке в глаз. Глаз второго капитана Каримова зацвел всеми цветами радуги, и начал пухнуть прям не по дням, а по секундам.
- Встать сука, когда с командиром дивизии говоришь, - по энкаведешному грозно крикнул Легостаев, и полутезка оторвал свой базис от стула.
- Капитан Каримов Абдувахоб, командир роты Т-26, N-ской танковой дивизии.
- Откуда ты экскапитан, кто по нации?
- Таджикская ССР, узбек, Ленинабадская область, Пролетарский район, кишлак Бароз (блин, моя малая родина, родители мои оттуда).
- Почему ты капитан, считаешь меня воюющего за свою страну кафиром, а себя перешедшего к Гитлеру хорошим мусульманином? Эмир Саид Алимхан, который держал моих предков впроголодь, и в невежестве значит хороший мусульманин, а Ленин и Сталин, которые накормили нас, дали нам образование и веру в завтрашний день кафиры? А не пошел ли ты вместе со своим эмиром и гитлером в...
Минут пятнадцать я матерился, тупо, грязно, скверно и совсем не по джентльменски, у кажого джентльменТа уши бы не только отввяли-завяли, но и отвалились бы нахрен. Легостаев и Абдувахоб смотрели на меня с открытыми ртами, ибо я матерился на трех языках: русском, узбекском и таджикском, причем ни разу не повторяясь (даже не переводя), еще и немецкими и английскими фразами из порно.
- Легостаев, расстрелять, не видишь, человек осознанно перешел к врагу, что простительно красноармейцу, то непростительно капитану РККА.
- Слушаюсь, - коротко сказал Легостаев, и Абдувахоб упал на колени.
- Бубахшед рафик командир, бубахшед ахмакро, ман то охири умрам барои ватану, барои Сталин хизмат мекунам. (Простите товарищ командир, простите дурака, я до конца жизни буду служить Родине и Сталину).