- Интересный ты служитель, - пробормотал Ленник, тирада Андрея не произвела на него ни малейшего впечатления, - Для ненастоящего интересный. - он чуть дернул ладонью заставляя мужчина встать на цыпочки.
- Не такой и ненастоящий... - прошептал мужчина, - Учился в семинарии, но не закончи...хл.
Шея мужчины сломалась очень легко, будто бы от одного неосторожного движения баюна и упала на плечо.
- Всегда говорил, что от незаконченного образования один вред, - Лённик отбросил тело Андрея.
Чистая смерть, яркая, подобная вспышке во тьме на миг осветившей мир и тут же погасшей. Раньше я бы возмутилась ее бессмысленностью, возмутилась самим фактом убийства, сжала бы кулаки, и пообещала себе при первой возможности подставить сказочнику подножку, отомстить и не сдержала бы слово.
Сейчас равнодушие сменило разочарование, но сказочник не дал мне опомниться.
Он знал что твориться в моей голове, видел, чувствовал и ... наверное хотел помочь, протянуть руку, не давая скатиться за грань. Помощь продиктованная уродливым извращенным чувством сострадания, что еще доступно таким как он. Таким как я.
Андрей падал, а Лённик с улыбкой предложил:
- Предлагаю игру. Кто первым доберется до Юкова тот скажет бабке, что сынок уже ждет ее за гранью. И что билет ему выдала ты...
Его голос вдруг стал низким, гудящим. Он говорил что-то еще, наверное, столь же веселое и задорное, но я уже не слушала. Эмоции дарила не только чужая смерть. Злость, своя собственная ярость не нуждалась в катализаторах.
- Зуб даю, она обрадуется...
Я слышала рычание, и кажется, издавал его сама, бросаясь вперед. Мир смазался, слился в серую пелену. Словно я смотрела из окон поезда. Деревья, трава, монолитный забор, сухое дерево, корни которого хранили смерть, синее небо, солнце и даже воздух - все перемешалось. А баюн хохотал до последнего, до того момента, когда я почти схватила его, почти оборвала этот издевательский низкий звук.
Но я его недооценила. Лённик уклонился, только что стоял, прямо предо мной, а секунду спустя на метр правее. Больше всего на свете я желала затолкать ему его слова обратно и наблюдать, как он ими давиться.
Он бросился по тропе назад... Нет, бросился неправильное слово, он почти полетел, едва касаясь земли ногами. И хохотал уже где-то впереди. Его все это забавляло самого начала, с той минуты, как мы покинули переход. Я отставала всего на несколько шагов.
Ломкая трава сминалась под моими ботинками, я слышала ее хруст, слышала далеки крики, грязный снег сменился песком, бугристыми кочками, в которых ноги вязнут по щиколотку.