В феврале 2006 года доктор С., клинический психиатр, написал в Министерство внутренних дел в поддержку выдачи Лон визы, подтверждая, что у нее серьезное психическое заболевание – шизофрения. Он надеялся, что этот диагноз позволит ей остаться в Соединенном Королевстве из гуманитарных соображений и получать уход, в котором она нуждается.
В записях, датированных августом 2006 года, есть конфиденциальное письмо Энди. Он отказывался поддержать заявление Лон на выдачу визы, поскольку считает ее поведение буйным и неразумным. При этом он предположил, что риск умышленного членовредительства усилится, если ей не дадут визу. В сущности, Энди писал: «Уберите куда-нибудь Лон, мне она не нужна, но, пожалуйста, не отсылайте ее обратно [в Таиланд. – Пер.], возможно, мы останемся просто друзьями».
В августе у меня был отпуск, и я находился дома во время посещений кризисной группы. Лон была довольно стабильна. Психиатрические медсестры не навещали ее, поскольку обе были в отпуске.
Я позвонил Сью, бывшей психиатрической медсестре Лон, и спросил, почему они не лечат паранойю, чтобы у Лон появилась заинтересованность в получении медуслуг. Она заметила, что это не ее случай, но вежливо выслушивала мои речи целых десять минут.
Позднее я узнал, что Министерство внутренних дел подтвердило: Лон лишена права на легальную работу.
31 августа Лон ездила в суд. Судья был недоволен ее предшествующим приговором; он освободил ее без взыскания издержек, назначив шестимесячное условное освобождение от ответственности.
Сентябрь 2007 года
Лон не ходила на прогулки со мной с июля. Иногда мне кажется, что она по-прежнему меня ненавидит. Временами мы заходим в китайско-азиатский магазин, чтобы купить те особые продукты, в которых она нуждается: тайскую тилапию, рыбный соус, перец и клейкий рис.
Лон по-прежнему слышит голоса, ее настроение скачет ежеминутно. Она резко меняет рацион питания; иногда переедает, иногда ест слишком мало, а потом вообще отказывается от пищи. В результате много продуктов выбрасывается. В последние месяцы она пыталась относить качественные продукты обратно в магазины, где они были куплены. Она слышит голоса, которые велят ей это делать. Временами с ней разговаривает телевизор – он кричит на нее, вызывая в ней злость, и она пытается его разбить. Иногда ей кажется, что голоса берут над ней верх, хотя они и поутихли.
Больше нет телефонных звонков. Соцобеспечение вынуждено согласиться с мнением профессиональных психиатров, авторитет которых подкреплен годами практики и образованием. Однако никто из них еще не сталкивался с подобным случаем, да у них и времени нет, чтобы как следует узнать Лон. Похоже, никому это неинтересно. Даже если это не шизофрения, у Лон серьезная проблема психического здоровья, и им это известно. Это сговор: они не хотят ни помогать ей, ни обеспечивать ее лекарствами, ни позаботиться о том, чтобы она жила со своим ребенком.