— Больше трёхсот метров. Это невозможный выстрел.
— Сложный, но не невозможный, — возразил Танкреди, освобождая предохранитель арбалета.
Индеец улыбнулся.
— Да, это почти невозможно, для этого нужно быть настоящим везунчиком.
Танкреди присел, поднял арбалет и оперся им о скалу. Затем посмотрел в прицел. Вдруг в прицеле появился тот олень. Великолепный, рассеянный, невинный. Под солнцем он продолжал свою борьбу с букетами кустов, едва ли не качаясь на них. Он танцевал рогами, сгибая спину и демонстрируя силу своих мускулов и этих диких копыт, привыкших с давних времён скакать по горам. А затем он убежал, словно что-то услышал. И быстро остановился в тишине. Он поднял голову и сфокусировал взгляд на одной точке. Он замер – спокойный, неподвижный, осторожный. Он что-то почуял: опасность, другое животное или, того хуже, человека. Олень резко обернулся один, два раза. Отражения солнца ослепляли, и он ничего не увидел. Тогда, неосмотрительный, он снова занялся кустом.
Танкреди поставил указательный палец на курок.
— Спокойно, — рука индейца резко опустилась на его арбалет. Танкреди повернулся к нему. Обратил на него пристальный взгляд. Индеец не расставался со своим мощным биноклем. — Смотри.
Он указал рукой в том же направлении. Танкреди снова посмотрел в прицел и переместил оружие на несколько миллиметров. Между двумя оленями неожиданно возник совсем юный белый оленёнок. Он неуверенно пытался шагать на своих стройных копытцах. Балансировал, время от времени падал ничком в снег. Тогда мать снова ставила его на ноги, помогая, как может, подталкивая снизу. Под солнцем между покрытыми снегом горами царила тишина.
Высокие сосны, покрытые снегом, пытались освободить свои кроны. А ещё слышался шум водопада, приглушённый этим новым снежным манто, которое накрывало всё пространство под деревьями; эхо легко плыло по всей долине. Семья белых оленей была свободна, счастлива, цельна в своём естественном цикле: жить, питаться, размножаться.
Пекин Пуа улыбнулся, глядя на них.
— Мы встретим и другие экземпляры чуть дальше, пойдём.
Танкреди лишь покачал головой. Грегорио понял, что тот хотел сказать. Он остановил индейца.
— Мы приехали на охоту, а не ради сантиментов.
— Но...
— Деньги, что Вы просили, и это довольно большие деньги, были уплачены не для того, чтобы вестись на эмоции.
Дискуссия так бы и продолжалась, если бы не неожиданный свист. Арбалет слегка дрогнул. Пролетела пуля. Пекин Пуа схватил бинокль обеими руками, сильно сжал и тут же поднёс к глазам, пытаясь проследить полёт этой пули в надежде, что мужчина промахнулся. С трёхсотметровой дистанции этот новоиспечённый охотник мог промахнуться мимо цели. Но вместо этого... Бах! Показалось, что эта безупречная сцена — двое молодых оленей, маленький между ними, белая гора за их спинами, белое манто на деревьях — резко разбилась вдребезги. Снег в их ногах из белого стал окрашиваться в красный. Индеец выронил бинокль.