— Я люблю тебя.
Она посмотрела на него; на её лице расцвела невероятная улыбка, она крепко его обняла. Потом очень глубоко вздохнула.
— Мне хотелось бы выгравировать эти слова на своём сердце, и чтобы под ними ты поставил свою подпись, так ты никогда не сможешь от них отказаться... — затем она чуть отстранилась от него, чтобы посмотреть в глаза. — Ведь ты меня любишь...
Танкреди улыбался, закрывшись руками, но не хотел, чтобы она видела его лицо. Олимпия подвигалась вверх и вниз, вправо и влево, пытаясь встретиться с ним взглядом.
— Эй, что ты делаешь, уже пожалел?
Она провоцировала его на смех. Она была так увлечена жизнью. Возможно, поэтому он в неё и влюбился. Наконец, Танкреди выпрямился и посмотрел ей в глаза.
— Да, я уже сказал, что люблю тебя. Ну и? Где мне расписаться?
Немного спустя все ужинали. Креп-салат был очень вкусным. Франческо, который, кажется, разбирался в винах, пошёл в погреб, чтобы выбрать напиток на вечер. Он провёл там много времени и все, особенно Танкреди, подумали худшее – или наоборот лучшее – когда они с Клаудине пошли туда вместе. Когда они вернулись, то все посмеялись над ними:
— Наконец-то! Вы это сделали! — они поставили бутылки на стол. — Что стряслось? Вы потерялись? Или наоборот... нашли друг друга?
Франческо сел, он казался немного раздражённым.
— В этом погребе больше пяти тысяч бутылок.
— А вы что взяли?
Они выбрали французское вино, сочетающееся с ужином, бутылки «Шато ля Мондотт Сент-Эмильон».
Клаудине, в отличие от Франческо, была спокойной и улыбающейся.
Ужин проходил степенно. Франка в очередной раз превзошла саму себя. Мать Клаудине и Танкреди предпочла поужинать раньше, чтобы не мешать детям, а их отец предупредил, что приедет завтра.
К полуночи ребята разошлись.
— Пожалуйста, приезжайте к нам почаще! — попрощалась с ними Клаудине, как идеальная хозяйка.
Их машины вымыли. Танкреди решил подвезти Франческо лично. Сначала они подбросили домой Олимпию. Танкреди ещё раз поцеловал её в дверях, и прежде, чем он уйдёт, она остановила его.
— То, что ты мне сказал, ещё в силе?
— Что?
— То, что ты сказал в своей комнате.
— Я не помню...
— Дурак, — она поняла, что он шутит.
— Конечно, солнце. Я люблю тебя. Я ведь даже расписался, нет?
Танкреди вернулся в машину. Он быстро сел, завёл мотор и тронулся с места. Чуть позже, уже оставшись наедине с другом, он посмотрел на Франческо. Он весь вечер хотел задать ему всего один вопрос:
— Ну как? Как тебе моя сестра?
— Красавица, очень милая.
— Хорошо.
Танкреди довольно кивнул. Франческо повернулся к нему.
— Только есть одна проблема.