— …
— Вот же. Пойдём быстрей.
Хачикудзи всё не двигалась, и я схватил её за руку и потянул, скорее даже поволок за Сендзёгахарой. Хачикудзи завывала словно морской котик или даже тюлень и пару раз чуть не падала, но следовала за мной.
Заберу горный велосипед позже.
Вот мы и покинули парк 浪白.
Так и не узнал, как это читается.
Немного отвлечёмся на рассказ о весенних каникулах.
Весенние каникулы.
На меня напал вампир.
Ну, не совсем напал, скорее я сам напоролся... да буквально напоролся на клыки, но как бы то ни было, в эпоху, когда мир освещён ослепляющим светом науки, на меня, Арараги Коёми, в самом захолустье Японии напал вампир.
Прекрасный демон.
Прекрасный настолько, что кровь стыла в жилах.
Испил мою кровь до дна.
Так я стал вампиром.
Звучит как шутка, но мне совсем не смешно.
Моё тело горело на солнце, страшилось крестов, слабело от чеснока и плавилось от святой воды, всё это в обмен на взрывные физические способности. А после моя жизнь обратилась адом. И вытащил меня из этого ада проходящий мимо мужик — Ошино Мэмэ. Вряд ли его можно назвать благоразумным взрослым: бродит с места на место, не имея постоянного дома. Он влёгкую усмирил вампира и все последствия его пребывания.
И я снова стал человеком.
Скромная часть тех способностей — вроде повышенной регенерации и метаболизма — у меня сохранилась, но к солнцу, крестам, чесноку и святой воде я теперь спокоен.
Ну, не особо впечатляющая история.
Даже не «жил он долго и счастливо».
Всё уже разрешилось и окончилось. Осталось лишь пара неудобств: раз в месяц у меня пьют кровь, и каждый раз острота зрения и тому подобное превышают человеческие, но это касается только меня, и вся моя оставшаяся жизнь уйдёт на разрешение этого.
А так, мне ещё повезло.
Всё-таки это продолжалось не дольше весенних каникул.
Лишь две недели ада.
У Сендзёгахары по-другому.
Сендзёгахара Хитаги.
Девушка, повстречавшая краба.
Больше двух лет она терпела искажённость тела.
Эта искажённость ограничивала большую часть её свободы.
Больше двух лет ада... даже не представляю её чувств.
Так что, наверное, неудивительно, что Сендзёгахара испытывает такую даже излишнюю благодарность ко мне... в любом случае искажённость тела могла разрешиться лишь вместе с искажённостью чувств, а ей так сложно что-либо изменить, потому и было практически недостижимо.
Чувства.
Душа.
О таком ни с кем не поговоришь, этого никто не поймёт. Проблемы души сковывают, а скорее даже вбивают клин между людьми, гораздо сильнее, чем любые трудности тела.
Я тут говорил «спокоен», но вот по утрам, когда солнечные лучи пробиваются в щель штор, до сих пор испытываю тот же страх.