— Так Ошино всё тебе рассказал, Сендзёгахара? Говори скорей, как нам проводить её до дома?
Слова Ошино на самом деле глубоко запали мне в голову — если только Цундере-тян, в смысле Сендзёгахара, послушно расскажет тебе.
Потому я, естественно, поспешил расспросить Сендзёгахару; Хачикудзи с тревогой глядела на неё.
— Всё наоборот, — ответила Сендзёгахара. — Арараги-кун. Мне, похоже, следует извиниться перед тобой, так сказал Ошино-сан.
— А? Ты съезжаешь с темы на полпути? Да ты реально мастер изменять направление разговора. Наоборот? Следует извиниться?
— По словам Ошино-сана, — как ни в чём не бывало продолжала Сендзёгахара. — Истина была одна, но результат изменился, когда появилось два видения. Уже нельзя судить, чьё видение правильное, ведь твою правоту не доказать в этом мире.
— …
— Но неправильно и просто признать свою неправоту. Он и правда... проницателен.
Ненавижу.
Такое.
— Но... О чём ты? В смысле, не ты, Ошино. Что-то я не особо углядываю связи...
— Освободиться от улитки, от заблудшей коровы, очень просто, Арараги-кун. Если описать словами, очень просто. Ошино-сан сказал так: покуда идёшь с улиткой, блуждаешь, оставишь улитку — перестанешь блуждать. Вот.
— Теряешься, потому что идёшь с улиткой?
Настолько просто, что я не особо понимаю.
Такое ощущение, будто чего-то не хватает. Похоже, Ошино сам что-то опустил. Я взглянул на Хачикудзи, она никак не отреагировала. Однако по её плотно сжатым губам можно понять, что слова Сендзёгахары всё-таки подействовали на неё.
Ничего не сказала.
— Не нужно никого изгонять и никому молиться. Это не одержимость и не преграда. Так же, как и у меня с крабом. И тут же, человек, ставший целью, приближается к странности. Более того, это происходит не неосознанно или подсознательно, это твёрдый выбор. Человек сам идёт с улиткой. По собственному желанию следует за ней. И потому теряется. Так что, Арараги-кун, если оставишь улитку, всё придёт в норму.
— Не я же, а Хачикудзи. Но разве это не странно? Хачикудзи ни за что бы не пошла за улиткой — ей просто незачем хотеть этого.
— Потому-то и всё наоборот.
Обычный ровный тон Сендзёгахары нисколько не изменился. И как обычно в нём нельзя было прочитать признаки каких-либо эмоций.
Эмоций не отражало и лицо.
Однако казалось, что она расстроена.
Очень расстроена.
— Странность заблудшей коровы это не когда не можейшь дойти, это когда не можешь вернуться.
— В-вернуться?
— Она закрывает только обратный путь, не все.
Не прийти, вернуться?
Вернуться... Куда?
Домой?
Прийти повидаться?