- Да. Хорошо. Пусть войдет! - раздался звучный голос. Я почувствовал, как у меня ослабли ноги. Я робко вошел и в изумлении остановился. Это была библиотека и я раньше никогда не видел столько бумажных книг, собранных в одном месте. Стайн стоял чуть поодаль спиной ко мне и сняв какой-то толстенный фолиант с полки, увлеченно его листал. Слегка повернув голову ко мне, он сказал на русском:
- Володя? Доброе утро! Налейте себе пока выпить, я сейчас освобожусь.
И приглашающим жестом показал мне на аккуратный столик, возле большого кожаного кресла под мягким светом абажура. Я подошел к столику, несколько мгновений помедлил, затем взял темную-пузатенькую бутылку без этикетки и налил в толстый, хрустальный бокал стоявший там же. Хотел присесть, но передумал и прихлебывая нечто приятное, и совсем не крепкое, разглядывал сокровищницу знаний. Стайн засмеялся, захлопнул книгу, поставил ее на место и упругим шагом быстро подошел ко мне. Поздоровался за руку. Отточенным движением взял ту же бутылку, из которой наливал себе я, плеснул на два пальца, молча поднял бокал, чокнулся со мной и залпом выпил. Плюхнулся на кресло. Я осторожно присел на крепкий стул, стоявший чуть поодаль. Он достал из кармана потускневший портсигар, открыл его с легким щелчком и предложил мне сигарету. Я аккуратно взял ее. Мы молча закурили.
- Володя, я вчера хотел спросить вас об одной вещи, но посчитал, что возможно это личное, и решил, так сказать, поговорить с вами тет-а-тет.
Я спокойно кивнул головой:
- Пожалуйста.
- Почему вы остались на станции? Ну после отбытия срока. Ведь у вас прекрасное, я подчеркиваю, прекрасное образование. Да. Вы совершили страшную ошибку. Но мы все рано или поздно совершаем ошибки. Ведь вы могли все начать заново. Учитывая в какой семье вы родились, какую "школу жизни" окончили и в каких кругах вращались до той страшной аварии.
Я немного подумал и ответил:
- Сначала мне было действительно тяжело. Я презирал своих коллег. Ведь кто они, а кто я. Я офицер Академии, а они тупые технари и работяги. Я ненавидел свою работу, ведь я с закрытыми глазами мог посадить глайдер на крышу дома, а пришлось бегать под конвейером с рудой и чертыхаться, что он продергивает цикл. Я часто бил Алису, ну, в смысле, своего робота. Но потом... Потом я стал много читать. Не потому что это сейчас опять стало модно, просто у меня появилось достаточно свободного времени. Когда много читаешь, много думаешь. О мире в котором мы живем. О себе. О своих поступках. Зачем мы здесь и куда мы уйдем после последнего вздоха.