– И вот мы здесь, – сипло прошептал Джим и замолчал. – А что это я все шепчу? – подумал он вслух. – Привык за этот день. Вот чертовщина!
Он рассмеялся и тут же испуганно оборвал себя. Из глубины библиотеки словно бы прошелестели легкие шаги. Но это всего лишь вернулись отголоски его собственного смеха, отраженные стеллажами, и кошкой прокрались по переходам.
Кончилось тем, что все вновь перешли на шепот.
Лесные чащи, мрачные пещеры, темные церкви, полуосвещенные библиотеки одинаково приглушают голоса, гасят пыл, вынуждают говорить вполголоса из страха перед призрачными отголосками, продолжающими жить и после вашего ухода.
Теперь они были уже в той комнате, где Чарльз Хеллоуэй разложил свои фолианты. Здесь все переглянулись, каждый поразился бледности другого, но говорить об этом не стали.
– А теперь давайте-ка все с самого начала, – потребовал отец Вилли, придвигая ребятам кресла.
Он внимательно выслушал рассказ о торговце громоотводами, о приближавшейся, по его словам, грозе, о ночном поезде, о том, как странно разворачивался на лугу Карнавал; потом в полуденном свете открылся проселок и по нему на луг брели сотни христиан – только львов не хватало, чтобы закусить ими; вместо львов был лабиринт, где само Время блуждало взад-вперед; дальше – неисправная карусель, перерыв на ужин, мистер Кугер, племянник с грешными глазами, потому что на самом деле он был мужчина и жил так долго, что и рад бы умереть, да не знает как…
Ребята остановились перевести дух, а потом опять – мисс Фолей, снова Карнавал, дикий разбег карусели, мумия мистера Кугера, мертвей мертвого, но вскоре ожившая под электрическими разрядами, – все это и была буря, только без дождя и грома, а потом – парад, яма, накрытая решеткой, нудная игра в прятки, и рассказ закончился абордажем библиотечных дверей.
Отец Вилли долго сидел, слепо уставившись на что-то прямо перед собой, потом его губы шевельнулись раз-другой, и он произнес:
– Джим, Вилли, я вам верю.
Ребята просто-таки осели в креслах.
– Что, всему этому?
– Всему этому.
Вилли потер глаза.
– Знаешь, – сообщил он Джиму, – я, кажется, разревусь сейчас.
– Да погоди ты! – прикрикнул на него Джим. – Нашел время!
– Верно. Времени у нас мало, – промолвил Чарльз Хеллоуэй.
Он встал, набил трубку и в поисках спичек опустошил карманы, в результате чего на столе перед ним оказались: старая губная гармошка, перочинный нож, сломанная зажигалка, записная книжка – он давно уже предназначил ее для записи мудрых мыслей, но все руки не доходили. Перебрав весь этот жалкий мусор, он покачал головой и наконец обнаружил измочаленный спичечный коробок, зажег трубку и принялся расхаживать по комнате.