– Черт, цыпочка, нельзя же так с инкубом, – хрипло и как-то непривычно зло пробормотал он.
Она едва поняла, как оказалась на полу, прижатая к прохладному камню, с заведенными за голову руками, которые инкуб недвусмысленно крепко сжал в своих ладонях. Его глаза полыхали каким-то ядовито-томным желтым пламенем, колено скользнуло между ее бедрами.
– Я слишком долго притворялся. Так долго, что и сам поверил, будто ты всего лишь леденец в красивой обертке, который стоит ровно столько же, сколько и другие. – Он прижался лбом к ее лбу, вымученно застонал. – Знаешь, почему так притягательно играть в кошки-мышки со смертью? Только глядя ей в глаза, понимаешь, что действительно важно. Видишь сквозь мишуру, что болит больше всего. Я чуть не сдох в проклятых Пустошах. Был уверен, что не вернусь. Черт, я хотел там сдохнуть. Потому что представить не мог, что Крэйл заберет то, что я не боялся потерять. Мне даже в голову не могло прийти, что вы.
Он все-таки отпустил ее руки, провел перебинтованными пальцами по виску, по шее, большим пальцем очертил контур губ.
– Я не могу быть моногамным. Сраная природа. – Он криво усмехнулся. – Но я хочу быть твоим. Хочу, чтобы моя цыпочка была вот такой для меня: раскованной, жадной. Я дурею от тебя, Марори.
– Кажется, я впервые слышу от тебя столько искренности за раз, – тихо сказала она.
– Кажется, я тоже. Я люблю твою проклятую кровь. Я люблю твой взгляд сейчас: когда ты не пытаешься сбежать. Я люблю тебя. И ради Темных, не говори ничего, потому что я знаю, что у тебя нет ничего взамен.
Она обняла его лицо ладонями. Внутренний порыв, которому не могла – и не хотела – противиться. Его взгляд как-то обреченно сцепился с ее взглядом, ладонь опустилась на шею, скользнула за ворот рубашки, пальцы мягко прочертили дорожку по ключице.
– Я нарываюсь на неприятности, но плевать. Я бы никогда не бросил тебя одну. Могу повторять это Крэйлу в рожу, пока он не выколотит из меня дух. И сделаю это, как только он появится на горизонте.
– Даже если я попрошу этого не делать?
– Тебе я не в состоянии отказать, tiana’ly.
– Что это значит?
– Не уверен, что смогу дословно перевести. – Он мягко и невесомо прижался губами к ее виску, приблизился к уху и прошептал: – Порочный ангел.
Она не смогла сдержать выдох. Из груди вырвался стон: отчаяние, замешанное на боли, на обиде, на потребности ощущать себя живой. В голове шумело от только что выпитой крови, пары глотков которой хватило, чтобы ее тело обрело новые силы и впитало в себя неизведанные ранее желания и потребности.