Ничего необычного, если бы ни одно «но» – ни в одной новости Марори не услышала ни полслова о себе. Ее как будто не существовало вовсе. На семейных снимках, которые газетчики выставляли для жалости, ее тоже не было. И Дарэк ни разу не заикнулся о младшей сестре.
Девушка захлопнула крышку ноутбука, перекатилась на спину и спрятала лицо в ладонях. Что происходит с ее жизнью? Какой винтик вышел из строя, из-за чего шестеренки начали вертеться в разные стороны? Человек не может просто так исчезнуть. Она же не нитка на рукаве, в кулаке ее не спрятать, не сбить пальцем, будто и не было. Означает ли это, что вокруг нее просто не хотят поднимать шумиху, чтобы не спугнуть, как одну из главных подозреваемых? Нонсенс. Она же не какой-то наркобарон, чтобы ее тайно разрабатывали, боясь спугнуть. Где снимки пропавшей девушки? Где призывы помочь найти ее как возможного свидетеля или соучастника? И Дарэк ни словом не обмолвился о ней. Ее просто отовсюду вычеркнули, стерли ластиком. Зачем?
Марори долго без сна лежала в постели. Перед глазами проносились картины, одна другой мрачнее. С одной стороны, выглядит все так, будто ее не ищут. Совсем не ищут. И это должно бы облегчить постоянный страх быть обнаруженной. Если бы не сопутствующие обстоятельства: нельзя просто так убрать человека из его же жизни. Она – реальна, а жизнь – не фантастический фильм, где можно перестать существовать по одному нажатию клавиши.
Что-то происходит. Мать сказала, что они пришли за ней. Она что-то знала, но ее уже не спросить об этом.
Утро следующего дня началось грозой и шквалом. Под напором ветра деревья гнулись чуть не до земли, в окно сверкали то красные, то неоново-синие молнии, шум ливня заглушал все звуки вокруг. Погода словно взбесилась, и к обеду Марори была готова поверить, что ненастье сотрет с лица земли и Дра’Мор, и его проклятокровных обитателей.
Спасением оказались наушники и заряженная до отказа батарея плеера. Это хоть немного, но заглушило грохот ненастья. Девушка планировала провести день за приготовлениями всего необходимого, но не решилась и нос наружу высунуть. Так и просидела до вечера в компании книги, любимой музыки и гнетущих мыслей. Ночь, проведенная в полудреме, сделала голову тяжелой, а размышления – вязкими и неповоротливыми. Она будто видела себя со стороны, барахтающейся в пучине, сражающейся со стихией, которой ничего не могла противопоставить.
Несколько раз Марори порывалась написать Дарэку, даже мысленно складывала слова в предложения, но дальше этого дело не пошло. Душу ковыряло недоверие и страх. И паранойя – а что если брат с ними заодно? Они со старшим никогда не были близки, но не до такой же степени, чтобы Дарэк просто взял и забыл о ее существовании? Потом Марори стало стыдно за необоснованные обвинения. В конце концов, Дарэка могли просто-напросто запугать. Если кому-то ничего не стоит отнять жизнь, то разве их остановит шантаж? Дарэк же, в своих очках и застегнутой на верхнюю пуговицу рубашке, всегда был храбрым только на словах, на деле уступал даже там, где не слишком смелая Марори видела шанс посопротивляться.