Генрих прикинул – настаивать на немедленной встрече будет неправильно, можно спугнуть змею. Поэтому буркнул:
– Договорились.
Отвел взгляд, а когда снова посмотрел в зеркало, Сельма уже исчезла. Генрих сел в кресло, все еще пребывая в растерянности.
Вроде бы все получилось проще, чем он рассчитывал. Ведьма готова встретиться. Но она потеряла память – даже трюк с зеркалом ее удивил!
И как с этим быть? Ведь Сельма – единственная, кто знал, как запустилась волна. А что теперь с нее взять? Придушить? Она даже не поймет за что…
Или все-таки врет? И это тоже часть ее плана?
В любом случае, надо разбираться на месте. Если амнезия – не блеф, то он разбудит ее память насильно. Пусть даже для этого придется выжечь ведьме мозг. Ей будет больно? И поделом.
Главное теперь – самому не утратить память до завтра.
Надо что-то придумать. Сделать себе защиту – эдакий островок в океане новой истории. Руны на коже тут не помогут – Генриху сейчас, по сути, противостоит целый мир. Требуется иное решение, понадежнее.
Думаем дальше.
Островок, заповедник… Такое место, где общие законы не действуют…
Вспомнилась почему-то статья про взрыв, прочитанная накануне в газете. Расследование, домыслы, соболезнования… Что-то там было такое… Некая мелочь, способная навести на идею…
Ха, ну конечно!
Посол Зимней империи, которого там цитировали.
Посольство – это экстерриториальность. И не только в юридическом смысле. Дипломатическую миссию защищает изнутри светопись, причем не наша, привычная, а имперская – чуждая, диковатая и от этого еще более грозная. Вполне резонно будет предположить, что тех, кто сидит за стенами, внешние пертурбации не коснулись.
Иначе говоря, посольские – до сих пор в старом мире.
Любопытно, как они восприняли то, что сейчас творится вокруг? Строчат, наверно, донесения в поте лица – туда, за Белую реку…
Рассказ Генриха их, надо полагать, заинтересует.
Как с ними связаться? Позвонить отсюда в посольство?
Генрих с сомнением покосился на телефон.
А если они узнают, откуда идет звонок? У них же, по слухам, шпионы всюду – от резиденции канцлера до канализационного треста. Наверняка и на коммутаторе тоже. Вот и выяснят, что квартира принадлежит конторе. Не примут ли за хитрую провокацию? Да и сама контора тоже пожелает проверить, что тут за разговоры.
Нет, лучше звонить с почтамта.
– Площадь Равноденствия, центральная почта, – сказал Генрих извозчику.
– Путать изволите, сударь. Коли центральная, то площадь Бертрады.
– Бертрады? С каких это пор?
– Так лет пятнадцать уже, поди, а то и все двадцать будет. Как молодой король-то пришел, так и переназвали. А и правильно, я считаю. С нее, с Бертрады, все и пошло. Ну и с сынков ее, известное дело…