– Каким же образом? – усмехнулся он. – Снимешь клеймо?
– Нет, – сказала Сельма будничным голосом. – Ты сам его снимешь, если захочешь. Это должно быть твое решение. А я просто его ослаблю. Пожалуйста, молчи и стой неподвижно.
Она сняла перчатку, поднесла руку к его лицу и легонько прикоснулась ко лбу. Генрих хотел отшатнуться, но понял, что его опять обездвижили. Почувствовал кожей между бровей прикосновение ее пальцев – кажется, Сельма чертила руны, одну прямо поверх другой.
Во лбу появилось жжение – сначала легкое, потом все сильнее, будто к коже приложили раскаленный железный прут. Генрих зашипел, попытался дернуться, но невидимые путы держали крепко.
Боль туманила разум. С миром вокруг происходило что-то неправильное – противоположная стена отодвинулась в невообразимую даль, а Сельма исчезла из поля зрения, хотя по-прежнему была рядом. Воздух перед глазами смерзся в мутное зеркало, в котором он увидел свое перекошенное лицо. Стекло покрылось чернильной изморозью, и по нему пробежала вертикальная трещина, рассекшая лоб зеркального двойника. Тот заорал беззвучно, и Генрих заорал вместе с ним, а потом сознание отключилось.
Придя в себя, он понял, что стоит, опершись рукой о стену, и жадно глотает ледяной воздух. Кожа на лбу саднила, как заживающая царапина, но недавняя боль ушла.
– Ну наконец-то, – сказала Сельма. – Я уж думала, до вечера простоишь.
– Что ты… – Он никак не мог отдышаться. – Что ты сделала?
– То, что и обещала. Твое клеймо треснуло. Дальше справишься сам – будет трудно и больно, но, надеюсь, смелости у тебя все же хватит.
– Бред какой-то…
– Да-да, понимаю, начинается интеллигентская рефлексия. Но это, пожалуйста, без меня. – Она усмехнулась. – Все, Генрих, давай прощаться. Холодно, сил нет – я уже вся трясусь.
Придерживая одной рукой воротник, а другой – полы шубы у бедер, Сельма пробежала мимо него. Обернувшись, бросила:
– Удачи тебе с твоей девочкой. Она милая. Надеюсь, как-нибудь познакомишь. Сейчас она проснется, но толком соображать начнет секунд через двадцать-тридцать. Думаю, тебе хватит, чтобы вывести ее из этих романтических декораций.
Брезгливо кивнула на труп и заспешила прочь.
Генрих бросился к библиотекарше. Ресницы у нее дрогнули, глаза приоткрылись, но взгляд был все еще затуманен.
– Пойдемте. – Он помог ей встать и мягко развернул спиной к мертвецу. – Нам пора. Вот так, осторожно. Сюда, сюда…
Придерживая девушку за плечи, он вывел ее из закоулка – и вовремя. Анна встряхнулась, как воробышек, и недоумевающе огляделась. Перевела взгляд на Генриха, спросила растерянно: