Да и черт с ними, с мордами. Просто забыть про них, вымарать из памяти начисто. Пусть будет только Яна – снова здесь, рядом, пахнущая цветами и медом, доверчиво льнущая, мурлычущая как кошка…
Повозка подпрыгнула на ухабе, и Роберт, вынырнув из дремы, встряхнулся. На языке все еще ощущался привкус настоя. Что ж, насчет сладких снов травница, похоже, не обманула. Но их лучше приберечь на ночь, как и положено.
Она, кстати, просила угостить и возницу. Обещала, что на него подействует по-другому. Да уж, будем надеяться…
Роберт окликнул парня:
– На вот, попробуй.
– Ух, вкусно! Видать, вы по нраву девке пришлись. Я вон сколько раз мимо ездил – так хоть бы раз из окошка выглянула… – Он сбился, сообразив, что сравнение несколько неуместно. – Это я к чему веду, сударь…
– Да понял я, успокойся… – Роберт лениво махнул рукой. – Расскажи лучше, как с извозом дела? Не понаехали еще паровые чудовища из столицы? Не отбили у тебя хлеб? Ты, помнится, опасался.
– Нет, сударь. – Кучер хихикнул – мол, шутку понял и оценил. – Да я ведь, положа руку на сердце, и не за этим спрашивал.
– Вот как? А зачем же? Не тушуйся, говори прямо.
– Не того я боюсь, что эти паровики расплодятся. А того, что меня к ним и близко никто не пустит. Так и буду с моей клячей валандаться.
– Ого! – Барон поднял бровь. – Ты, выходит, тоже у нас поборник прогресса?
– Я гладко объяснить не сумею, но ко всяким железкам сызмала тянет. К вокзалу, помню, каждый день бегал, когда паровоз пустили.
– Тут я твоих пристрастий, признаться, не разделяю. Но вот что скажу – чем сидеть и маяться, не лучше ли поехать и самому посмотреть, что там намудрили в столице? Парень ты крепкий, без работы вряд ли останешься.
– Вот и я так думаю, сударь. Вдруг подфартит? Устроюсь механиком – ну, то есть сначала каким-нибудь подмастерьем, а дальше уж как пойдет.
– Правильно мыслишь. Чего ж раньше-то не уехал?
– Да все не решался как-то. А теперь вот с вами поговорил и вижу – пора.
Не успел он закончить фразу, как Роберт почувствовал сильную боль в висках. Воздух знакомо налился мраком. Кучер застыл, как кукла; кожа на его лице, шее, руках лопнула, вспоротая невидимыми шипами, и хлынула чернильная кровь.
Донесся откуда-то глухой рокот, похожий на раскат грома, сложился в бессмысленные слова, что-то вроде: «Первый подскажет».
Роберт зажмурился – стало легче. Восстановил дыхание и приоткрыл глаза. Возница, целый и невредимый, уже отвернулся и понукал клячу. Морок развеялся, оставив после себя лишь тошнотворно-приторный запах.
Барон подумал, что со всем этим следовало бы разобраться всерьез, а не списывать на бред от жары. Он, Роберт, здоров и не страдает галлюцинациями. Кто-то здесь балуется, похоже, с чернильным светом – причем балуется со знанием дела, на таком уровне, что даже не по себе. И вряд ли цель состояла в том, чтобы напугать столичного гостя.