Мягкий стон слетает с его губ:
— Эльза, детка.
— Шшш, — говорю я, не желая, чтобы он рассеял мою сосредоточенность. Я не уверена, как женщины зарабатывают этим на жизнь.
Он медленно движется, чтобы опустить свою застёжку-молнию... на моём лице расплывается улыбка, когда он делает это, и мои глаза загораются. Теперь нас куда-то уносит. Потянув его вверх вместе с собой, я начинаю вместе с ним расстёгивать его ширинку. Откинув его руку, я берусь за это сама, желая раздеть его. Я опускаю его джинсы и вызываю глубокие похотливые стоны из его горла. Желание возникает в глубине его светло-голубых глаз, поглощённых чистым экстазом.
Его рычание низкое и сексуальное.
— Красавица, я не протяну, если ты будешь продолжать играть со мной. Как бы я не любил твою кокетливую сторону, я здесь умру. Сейчас мне нужно твоё тело, глубоко и чертовски сильно. Во второй раз... мы можем сделать это медленно и сладко.
Гримаса боли оставляет след на его лице, когда он берёт в руку свой увеличившийся член.
Перенеся взгляд от его глаз, наполненных болью, к его руке, я всхлипываю.
— Позволь мне позаботиться о тебе, — говорю я, кладя свою руку поверх его. Ослабляя его хватку, он роняет свою руку, заменяя её моей. За его джинсами следуют трусы-боксёры, когда я опускаю их вниз по его ногам. Он быстро пинает их через комнату к моим трусикам. Эрекция Михи большая и гордая, и я касаюсь своим языком её кончика, чтобы вкусить блестевшую бусинку смазки.
— Ах, я не выдержу и двух секунд, если ты будешь так делать, Эльза. Чёрт, ты и представить себе не можешь, как долго я желал, чтобы твои губы обернулись вокруг меня.
Стоя на носочках, Миха проводит своими руками по моим волосам.
— Шшш, у нас вся ночь, детка, — говорю я, крепко обнимая заднюю часть его бёдер. — Это о тебе и обо мне, и сегодняшняя ночь – это всё о нашем воссоединении.
Приятно и спокойно, я долго облизываю его член от корня до кончика.
— Господи Иисусе, — Миха дрожит всем телом.
Обхватив мою голову, он наклоняет свой таз вперёд.
— Боже, Эльза, пожалуйста, возьми меня себе в рот.
Так я и делаю.
Его мягкие милые слова ещё больше сокрушительны с тем, как раскрываются его губы, а его голова откидывается назад. Я никогда не видела Миху более красивым, чем он был сейчас. Не медля ни минуты, я вбираю его всего себе в рот до самого горла и изо всех сил стараюсь не подавиться. Вместо того чтобы брать его дюйм за дюймом, я беру его быстро, отчаянно дыша через нос. Я не хочу разрушить этот момент, подавившись или, ещё хуже, вырвав.
— Эл, если ты не хочешь, чтобы я кончил тебе в рот, — его ноги дрожат вместе с голосом, — перестань!