Спал он мало и дурно, и во сне мозг работал, как днем. Мерещилось, что он правит корректуры, вычеркивает и вписывает и перемещает страницы. Это не давало отдыха, и, просыпаясь, он не чувствовал себя свежее.
Были уже белые ночи, когда он всегда становился исключительно нервен. В тот вечер у него уже было предчувствие бессонницы. «Надо утомить себя перед сном», — сказал он себе и закрыл рукопись.
Часы показывали половину двенадцатого, когда он взял свою шляпу и трость, накинул черную альмавиву, с обычным сердцебиением спустился с высокой лестницы и направился на набережную.
Белая ночь залила город. Она как-то особенно чувствовалась здесь, на набережной.
Были необыкновенно четки линии гранита, окаймившего Неву, громады академии художеств на другой стороне и черной арки под Николаевским мостом. Нева казалась наполненной застывшей сталью. Не было нигде — ни в окнах домов, ни в фонарях, ни на пароходах— ни одного огонька. В экипажах изредка проезжали люди, шли редкие пешеходы. Большею частью это были гуляющие пары— мужчина и женщина.
Но и эти пары, и весь город были как нарисованные, — как старая дорогая гравюра, из тех, что так много пересмотрел Крематорский за последний год. Его мысль скользнула снова на исследование. «Ну, нет, об этом будет! — остановил он сам себя. — Надо о другом, иначе и сегодняшнюю ночь будут мерещиться главы и примечания, корректуры и планы».
Куда шел доцент, — он едва ли ответил бы сам. Вероятно, он просто хотел пройтись по набережной. Здесь было хорошо и покойно. От Невы шла легкая приятная свежесть. Было тепло, можно было идти без пальто. Только когда он нечаянно коснулся рукой здания сената, — он почувствовал, что камень холоден и потен.
И хотя он только-что дал себе слово не думать об этом, доцент вспомнил, что это именно то место, где некогда гулявший с князем Куракиным император Павел встретил призрак своего прадеда. «Бедный Павел, бедный князь!..» Все подробности рассказа крепко держались в памяти. Он вспомнил, как царю казалось, будто от стен здания идет холод. «Мне казалось, что ноги его, ступая по плитам тротуара, производили странный звук, как-будто камень ударялся о камень…»
Император сам рассказал об этой встрече. Что это было? Жуткий фантазм больного мозга или одна из тех намеренных мистификаций, какие были в природе загадочного несчастного государя?
Было так тихо, что доцент слышал ритмическое постукивание своих каблуков. Разбитые куранты крепости пропели разрозненное «Коль славен». Крепость была далеко, но воздух был так чист, прозрачен и спокоен, что, казалось, звуки прозвенели тут же, близко, только были они тихи и жалобны, точно бросали их летящие над головой слабые подстреленные птицы.