— Береги ее Тихоныч! — на ходу крикнул юноша. — Продержитесь хотя бы до завтра.
— Все будет сделано, барин! — пообещал Тихоныч, неожиданно «возвысив» его.
Второпях коротко поцеловались. Наталка, чтобы ее любимый невзначай не столкнулся с родителями, направила его к входу, ведущему во двор. Открыв дверь, Николай повернулся, улыбнулся и помахал на прощание. Его голова полыхнула огненно-красным на фоне заходящего солнца. Таким он ей и запомнился: ясноглазый, светлый, с солнечным нимбом над головой. У Наталки сжалось сердце от тоски, а на душулегло нехорошее предчувствие.
Глава 20. Кровавое сватовство. 31 июля 1914 года
«Клинок с чеканной рукоятью
Тяжел на поясе твоем,
И сапоги покрыты пылью, -
Ты утомлен, войди в мой дом.
- — — - —
Он угощеньем сыт по горло.
Кровь заструилась, клокоча.
Умри! Кто к нам с мечом приходит,
Тот погибает от меча».
Муса Джалиль, перевод А. Тарковского
«Пора отчалить кораблю.
На много дней, на много лет
Умчится та, кого люблю,
И за кормою ляжет след.».
Роберт Бернс
— Принимай гостей, доченька! Праздновать будем! — весело горланил Александр Олегович, вваливаясь в гостиную, хотя сам едва стоял на ногах.
— Поздравляю, накушались уже водочки-то! — мрачно ответила Наталка, все еще бывшая под впечатлением от разлуки с любимым.
Уходить в спальню и притворяться спящей не имело смысла — в доме горел яркий свет. Следом за главой семейства в дом втянулась немаленькая компания. Госпожа Воинова шла под руку с бароном. («Почти не таятся, сволочи!» — подумала девушка с отвращением) За ними важно ступал чопорный и самый трезвый из всех князь Кронберг во фраке и цилиндре. («Словно на светский раут собрался!») После него двое прилично одетых мужчин, хмурясь, внесли в дом тело священнослужителя. Батюшка, как видно, изрядно перебрал, да так, что на ногах не стоял. («Собутыльники!») Но это оказалось не все. Последним шел носильщик, в руках которого был целый ворох дамского и мужского платья, коробки с шляпками и обувью. («Пожалуй, кредит получили и сразу тратить принялись» — с оттенком осуждения предположила Наталка.)
Когда шумная компания расселась в зале, Воинов-отец потребовал голосом пьяного купчика:
— Тихоныч! Шампанского! Я речь говорить буду.
Тихоныч подошел к буфету, достал из него высокие бокалы, принял от фон Штоца привезенную с собой корзину с бутылками и ловко, не пролив не единой капли, откупорил одну из них. Пока он разливал и подносил игристый напиток, Наталка соображала, что могло бы означать это продолжение гульбы. Девушка тоже получила бокал, и шипящее вино ударило ей в нос крохотными брызгами.